— Не трогайте его! — крикнула Кира и бросилась на помощь. Но омоновец преградил ей путь.

— Какая палата?! Иначе переломаю ему все кости.

— Третья… на втором этаже. По коридору налево, — глотая слезы, прошептала Кира.

Омоновец подошел к телефонным аппаратам, вырвал все шнуры, взял со стола мобильный и швырнул его о стенку, после чего, гремя коваными ботинками, вышел из кабинета.

— Останови… останови… — хрипел Чиланзаров.

— Они его убьют? — в ужасе спросила Аля.

— Что я могу?

На вопрос Киры никто не ответил. Смешно было бы сопротивляться вооруженным до зубов налетчикам. Омоновец так громко стучал каблуками, что, несмотря на ковры в коридорах, его шаги были отчетливо слышны уже на втором этаже.

Петелин лежал с открытыми глазами и прислушивался к непонятным крикам, доносившимся снизу. Когда дверь распахнулась и вошел омоновец, он решил, что Кира распорядилась на всякий случай усилить охрану.

— Вставай, падла! — заорал тот и погрозил автоматом.

— Возникла опасность? — спросил Евгений, с трудом соображая, чего от него требуют.

Омоновец не стал повторять. Протопав к кровати, выдернул его из-под одеяла, поставил на пол и пинком подтолкнул к выходу.

Ноги у Евгения дрожали, лоб покрылся испариной.

— Руки! — рявкнул омоновец. И, не дожидаясь, пока приказ будет исполнен, заломил Евгению руки за спину. Защелкнул на них наручники.

— Я арестован? — испугался Петелин.

— А то! Иди!

— Где моя одежда?

— На хрена она тебе! Там, где надо, переоденут. Пришлось идти босиком, под аккомпанемент шуршащей при каждом шаге голубой пижамы, в которую он был одет.

На улице, прямо возле мраморной лестницы, стоял черный реанимационный «Мерседес», который, как только в него втолкнули Евгения, сорвался с места и под вой сирены скрылся за одиноко распахнутыми воротами клиники.

В кабинете Смеяна дым висел тяжелым занавесом. Начальник службы безопасности в который раз набивал трубку новой порцией табака. Разговор, уже более двух часов тянувшийся между ним и полковником Симоновым, изрядно утомил обоих. Ситуация явно складывалась не в их пользу. После взрыва на Ваганьковском кладбище пресса и телевидение развернули активную критику правоохранительных органов. Министр МВД вызвал Симонова и в категоричной форме потребовал в кратчайшие сроки найти организаторов и исполнителей этих терактов. Премьер-министр выступил в прямом эфире и заявил, что власть принимает вызов, брошенный обнаглевшей организованной преступностью.

— Нельзя было отдавать тебе Петелина! — сокрушался начальник РУОПа. — Виновен он — не виновен, все было бы чем отчитаться. И не прогремел бы взрыв! Я ведь знал, что его постараются убрать как можно быстрее! Но доверился тебе… твоей хватке! И что?

Смеян раздраженно стучал мундштуком по верхним зубам. Ему нечем было крыть доводы бывшего сослуживца. Взрыв на кладбище полностью лежал на его совести. И тем не менее он был уверен, что эти преступления являлись следствием более глубоких процессов, чем это казалось Симонову.

— Арест Петелина ничего бы тебе не дал. Поверь, я разговаривал с Адой. Она очень умная женщина. И крайне подозрительная. Как мать, сразу бы почувствовала в Петелине фальшь…

— Что она может чувствовать, потеряв сына!

— Э, нет, Ада — железная леди. Она не из тех, кто теряет голову от горя. Месть способна заглушить в ней любую боль. Мы пришли к выводу, что взрыв был направлен против нее, а не против Петелина.

— Докажи!

— Дай время!

— Нет его у меня. Сегодня же переведу твоего Петелина в СИЗО. Иначе министр сделает оргвыводы уже по поводу меня.

— Я бы на твоем месте на некоторое время вышел из игры. Заболей. Сердечный приступ. Ты его заслужил.

— Издеваешься? — Симонов был настроен решительно. При всем дружеском отношении к Смеяну лишаться своей должности он не собирался. — Придется сопроводить моих людей в клинику…

Три глубокие морщины обозначились на мужественном, лишенном обаяния лице Смеяна. Одна пересекла крупный, казавшийся слишком большим из-за сильных залысин лоб, две другие легли бороздами на щеки. Отдавая Петелина, он лишался наживки, на которую должны были клюнуть крупные хищники.

— Вы все равно заведете следствие в тупик. Дай мне несколько дней. Они не выдержат и дрогнут. Начнут нервничать, делать ошибки…

— Нет! — Симонов встал и нагнулся к сидевшему за столом товарищу. — Нет! Тебе нужен убийца, а мне обвиняемый…

Спор был окончен. В полной тишине прозвенел телефонный звонок. Смеян, тяжело вздохнув, включил громкую связь.

— Слушаю.

— К вам Кира Юрьевна, — доложил начальник поста.

— Я занят.

— Она… — хотел пояснить начальник, но не успел, так как в динамике раздался взволнованный голос Киры: