— А при чем тут Перфилов? — не выдержала напряжения Кира.

— А… — тонкая рука небрежно взлетела над головой. — Не стоил он того!

Такая оценка Мстислава Перфилова озадачила Киру. Ее тайный любовник считался одним из самых ярких людей России. Кроме того, что он был автором многих известных картин и даже триптиха, изображавшего современный апокалипсис, Перфилов являлся народным трибуном, активно занимающимся политикой.

— У нас с ним дружеские отношения, — безнадежно соврала Кира.

— И этого много. Нельзя впускать в душу черные силы. Уходя, они навсегда оставляют свинцовый осадок… От этого ты сутулишься. И это уже навсегда.

Кира была не готова к подобному разговору, поэтому растерялась. Ядвига затронула самую запретную историю ее жизни. Мстислав незримо постоянно присутствовал в ее сознании и в ней самой. Будучи недоступной, ироничной и привередливой, Кира считала роман с Перфиловым самым счастливым подарком судьбы. Но частенько впадала в депрессию, ощущая вдруг какую-то тяжесть, наваливавшуюся на психику. Ее угнетало чувство униженности и подавленности. И почему-то именно в эти минуты в сознании возникали картины того самого тайного романа, случившегося в Кельне.

— Мне страшно, — призналась Кира, боясь посмотреть в немигавшие глаза подруги.

— Этот страх разрушает тебя. А все потому, что слишком глубоко проник господин Перфилов в твою душу. То, что ты принимала за любовь, было грубым мужским самоутверждением. Я недавно встречалась с ним и пожалела тебя. От него шел запах разлагающегося таланта. Скоро ты будешь носить в себе кусок мертвечины…

— Не смей! — воскликнула Кира. Зажала рот рукой, бессильно опустилась на газон.

Ядвига и глазом не повела. Чужие эмоции ее абсолютно не трогали. Создавалось впечатление, что она смотрела на мир через пуленепробиваемое стекло. С холодным эстетическим интересом. Так мы разглядываем подводный мир, отгороженный от нас прозрачной стенкой аквариума.

— Учти, этот кусочек погубит тебя, — как ни в чем не бывало продолжила она. — Большинство людей умирают оттого, что в них кто-то уже умер. Мы все разрушаем друг друга.

— Что же мне делать? — немного успокоившись, спросила Кира.

— Влюбиться. Это единственное противоядие.

— Но у меня есть Артем! Я же замужняя женщина.

— Я говорю о любви, а не о супружеских обязанностях. Твой муж занят собой. Он самореализовался. И готов к встрече с более зрелой дамой, чем ты.

Тогда, сбитая с толку воспоминаниями о Перфилове, Кира не придала значения этой знаковой фразе. Только после убийства Артема она поняла, что под «более зрелой дамой» Ядвига подразумевала смерть.

Сколько бы Кира ни выпила вечером, на следующий день в семь утра она уже была готова к активной деятельности. Никаких последствий, выражавшихся в похмельном синдроме или головной боли, она не испытывала. Выдавали лишь покрасневшие глаза, но тут на помощь приходили капли «Визин», которые всегда были у нее под рукой. Неприятный разговор с Суровым запечатлелся в ее памяти вплоть до мельчайших подробностей. Забравшись с ногами в кресло, она разложила на письменном столе косметику и, рассматривая в зеркальце лицо, думала над его угрожающим предложением.

Расставшись с Артемом, Кира не претендовала ни на какие деньги, поэтому мысль о завещании, хранившемся в Амстердаме, казалась совершенно нелепой. Единственное, что нервировало, так это недвусмысленное заявление Сурова по поводу Ариадны Васильевны. После покушения на свекровь ждать можно было чего угодно. Кира никогда не интересовалась делами Артема. Сообщения о криминальных разборках и убийствах воспринимала, как нечто не затрагивавшее ее жизнь. Даже гибель бывшего мужа и взрыв на кладбище не связывала с каким-то преступным заговором. Воспринимала происшедшее, как трагическую случайность. Теперь же стало ясно, что угроза нависла не только над Адой, Петелиным, но и над ней самой.

Испугавшись этого открытия, Кира схватила на руки Мальчика и отправилась к Ядвиге Ясной. По дороге заехала в «Известия», где ей удалось получить целую пачку фотографий Евгения Петелина, сделанных на панихиде и на кладбище. Управляя машиной, она не столько смотрела на дорогу, сколько изучала снимки. И надо сказать, с каким-то неожиданным для себя трепетом. Возможно, потому, что в голове крутился вопрос: «Неужели он мертв?»

За недолгое время их знакомства Кира особенно не приглядывалась к Евгению. Лишь ощущала идущую от него положительную энергию. Замечала стеснительность и скованность в движениях. Ловила восхищенный взгляд, направленный на нее и тушевавшийся всякий раз при встрече с ее глазами. А вот черты лица вспоминала с трудом.

На фотографиях он оказался довольно симпатичным. Короткий, слегка присплющенный книзу нос придавал ему мужественность. Выпуклый пухлый подбородок говорил о врожденном даре общения. В глазах, даже учитывая обстоятельства, при которых делались снимки, присутствовала ясность. Единственное, что портило, так это примитивно перекинутые слева направо волосы — дурацкая уловка мужчин, комплексующих по поводу наметившейся лысины…

Кира и не заметила, как домчалась до Валентиновки, где все еще жила Ядвига Ясная, с королевской снисходительностью принимая заботу о себе Альберта Баринова.