— Знаки для кого установлены? — продолжал издеваться лейтенант Руденко.

— Не знаю, — честно призналась я. — Понимаете ли, господин лейтенант…

В этот момент громко и жалобно застонала Клюквина, вторым голосом ее поддержал наш раненый.

— Обана! — сильно удивился Руденко, сдвинув фуражку на затылок. — Кто там у вас?

Вздохнув, я пояснила:

— Один — с пробитой головой, мы его нашли за гаражами. Того и гляди дышать перестанет. Вторая — сестра моя, Клавка. Она тоже… того, с головой, вот-вот с катушек съедет. Мне бы в больницу их доставить, а? Помрут ведь, болезные, тебе отвечать.

— А че я-то сразу? — отпрянув, по-детски шмыгнул носом гаишник.

— Ну как же: ты препятствовал оказанию первой медицинской помощи. По-моему, это статья.

Лейтенант Руденко вытер вспотевший лоб и отчего-то шепотом спросил:

— А что у вас в багажнике?

Собственно говоря, я туда не заглядывала и понятия не имела, что у нас там.

— Труп, конечно. Чего ж еще? — пожала я плечами. — Не «запаску» ж в багажник класть.

С заднего сиденья опять раздался стон, но на этот раз в нем были четко слышны угрожающие нотки. Умеет же Клюквина возмущаться даже в бессознательном состоянии. Вот ведь загадка природы!

— Езжайте, — обессилев окончательно, махнул полосатой палкой Руденко. Как-то чувствовалось: еще пару минут — и ему самому понадобится медицинская помощь.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила я. — Дай вам бог заработать побольше…

С этими словами я надавила на педаль газа и, признаюсь, с немалым облегчением поехала прочь от бдительного Руденко. Еще неизвестно, что могло произойти, начни он шмонать машину. Вдруг раненый уже скончался? Возись тогда с ним…

В приемном покое пятнадцатой больницы сильно пахло лекарствами. За стеклом регистратуры сидела полная женщина постбальзаковского возраста. Она явно пыталась повернуть время вспять: густо накрашенные тушью ресницы, брови ниточкой и полкило помады на губах. Под медицинской шапочкой, я уверена, скрывалась старомодная «хала». Тетка явно скучала. При моем появлении в ее глазах вспыхнула искорка интереса, но тут же погасла. Не знаю, может, она ожидала принца на белых костылях, а тут я появилась.

— Здравствуйте, — немного стыдясь за принесенное разочарование, поздоровалась я. — Могу я видеть Щуренкова Юрия Васильевича?

Ленивый, немного театральный поворот головы и спокойный ответ:

— Можете.

Я обрадованно пискнула, ожидая указаний, где, в каком кабинете, на каком этаже отыщется зав, отделением хирургии Щуренков Ю.В. Он, как настоящий врач, несмотря на выходной день и позднее время, трудился, трудился и трудился.

Однако продолжения не последовало. Тетка отвернулась от меня и уставилась в зеркальце.

Интересно, что она там хотела увидеть? Я почувствовала, как где-то в области поджелудочной железы закипает раздражение. Пока оно еще было так далеко, я мило улыбнулась:

— А где именно я могу его видеть?

— Ой, господи! — закатила глаза медицинская тетенька. — Девушка, сегодня выходной день. Вот вы свой выходной где проводите?

Хм, хороший вопрос, так сразу и не ответишь!

Да и не говорить же этой стареющей красотке, что свой выходной я провожу, как индеец, на тропе войны, не просто так ведь я здесь оказалась! Тетка истолковала мое молчание по-своему:

— Вот и Юрий Васильевич тоже дома. Так что увидеть его вы сможете только завтра, когда он придет на работу.

— Черт! — выругалась я. — А кто-нибудь из хирургов у вас имеется именно сейчас?

— Имеется. Антон Константинович сегодня дежурит.

И снова молчание. Раздражение от поджелудочной железы подкатило к голове и шарахнуло в мозг.

— Послушай ты, утка больничная, у меня в машине двое раненых, а ты мне тут глазки строишь! Говори быстро, где этот Константинович, или я за себя не отвечаю! Учти, у меня наследственность фиговая, папа полжизни в тюремной психушке вместе с Сербским сидел. Говори, ну?!

Тетка затрясла своими двумя подбородками, не то от гнева, не то от страха, и протянула руку к телефону.

— А-Антон К-Константинович, — проблеяла она в трубку, — тут к вам психическая пришла. Охранник болеет, я тут одна, а она с наследственностью…

Трубка что-то квакала, тетка внимательно слушала, а потом более спокойно добавила:

— Говорит, в машине у нее двое раненых…

Хорошо. Антон Константинович сейчас спустится, — это уже мне.

В ожидании доктора я гигантскими шагами мерила небольшой холл. На этот раз тетенька напряженно наблюдала за моими скачками, оставив в покое зеркальце. И правильно, между прочим, сделала. Я бы на месте зеркальца удавилась, увидев, кого придется отражать.