И тут я увидел такое, что заставило меня забыть про несчастные сокровища, — выронив подсвечник, я судорожно потянулся к блокноту. На залитой кровью крышке было написано «ЛУСА», причем последняя буква была оборвана, как будто автора отбросило от стола. Все-таки наш чародей не зазря окочурился — успел, увидел, написал. Я скрупулезно срисовал надпись в блокнот, и когда последний штрих был нанесен, а книжка отправилась в карман, — первый луч Огненного Ока сверкнул над горами, и в этот момент мир вздрогнул и перевернулся.

Падая, я увидел, как потолочная балка таранит вздыбившийся пол, а вслед за ней обрушилась настоящая лавина из досок и черепицы. Я на четвереньках рванулся к спасительной двери, чувствуя, как пол уходит из-под ног. А плитка такая гладкая-гладкая, не зацепиться… Я поскользнулся, упал на спину и начал съезжать в раскрывающийся зев провала, куда с грохотом ссыпалось все, что лежало на полу.

Сердце замерло. Я буду падать недолго — несколько секунд свободного полета, и все… Наверное, я умру сразу. И вновь время остановило свой бег, черная Бездна тянулась ко мне гигантской воронкой, и я неотвратимо летел в ее объятия. Таинственный враг явил свою сущность: раздался леденящий кровь легкий издевательский смех, и на дне пропасти вспыхнули глаза, горящие черным призрачным огнем. Их пронзительный взор одновременно обжигал и замораживал сознание, проникал в самые потаенные его уголки, выворачивая мысли наизнанку. Я не мог отвести взгляд, я был никем перед неодолимой силой, страстно желающей поглотить Мою душу.

Резкий рывок за левое запястье вернул мою душу в этот мир, скольжение в провал прекратилось. Все еще пребывая в прострации, я взглянул на руку. Хвала Небесам, богам, духам и вообще всем сверхъестественным силам за то, что вы меня спасли. Спасибо вам за подарок, Ваше Величество. Таниус, я прощаю тебе все.

Я зацепился серебристым браслетом за тот самый крюк, с которого ранее безуспешно пытался ободрать кусок серебра, Что ж, Валиен, ты еще жив, но надолго ли? Пол раскрылся в черную пустоту, словно бутон гигантского цветка. Я уже не лежал, а висел, браслет больно впился в кожу, и по руке потекла тягучая капля крови. Наверху раздался подозрительный скрип, я поднял голову — прямо на меня катился злополучный стол. Если он меня зацепит хотя бы краем — все, конец. Время опять замерло, бюро надвигалось прямо на меня. Снова злобный торжествующий смех впился в сознание, и вновь смерть прошла рядом — я попал аккурат промеж ножек, стол пролетел надо мной и вскоре раскатисто бухнул на дно башни.

«Тебе не спастись, не спастись, не пытайся, смирись! — шептал неслышимый голос. — Ты умрешь, ты придешь ко мне, смирись!» Черный взор завораживал, затягивал, засасывал в пучину мрака, ласковые волны Тьмы успокаивали, усыпляли сознание.

— Э-э-эй! — сквозь настойчивый зов тьмы откуда-то издалека пробился знакомый голос. — Держи-и коне-е-ец! — Что-то хлестнуло меня по лицу и привело в сознание. Веревка? Таниус? Я не умер!!! Я, все еще пребывая в трансе, судорожно обмотался веревкой, и шепчущие приторные голоса разом заткнулись. Таниус, весь светящийся в солнечных лучах, казался похожим на святого спасителя. Он играючи вытянул меня из объятий Тьмы, но за моей спиной зловещий голос напоследок прошелестел: «Мы еще встретимся…»

— Скорее! — бросил Таниус, таща меня к двери, а мои ноги стали словно ватными. По лестнице я спускался вслед за ним, держась за стену обеими руками. Наверху раздался страшный грохот — остатки крыши рухнули в подвал. Парой минут раньше, и лежать бы мне там же. Гром и молния, на— верное, там, в высших сферах, я кому-то сильно понадобился, раз так от смерти берегут. А ну-ка проверим эту мысль — кто помешает мне скатиться сейчас по лестнице и сломать шею? Я (вот идиот-то!) грохнулся на ступеньки, больно ушиб локоть, проехал на брюхе юзом и уткнулся лбом в ноги Таниуса. Мой спаситель искоса посмотрел на меня, как на хромого бродячего пса, — с жалостью и безразличием. Наверное, я и выглядел схоже — измученный до смерти и грязный, как сапог дезертира.

— Да вы совсем дохлый! — подняв меня за шиворот, буркнул Таниус. — Во дворе стоит карета Зарны, поезжайте домой, отдохнете пока, потом продолжим.

Из заваленного обломками подвала, мимо которого мы проходили, доносилось жалобное подвывание — чародейский служка был еще жив.

— Скажи своим, чтобы этого несчастного откопали из-под завала, накормили и выпустили на волю. И еще где-то там лежит медный ночной горшок — он может мне понадобиться.

— Простите, зачем? Вы, часом, не обделались со страха?

— Это важная деталь следствия, а я, между прочим, как все порядочные горцы, в сортир на морозец хожу. Не то что некоторые здешние обитатели…

— А я… — Таниус долго думал, что бы мне такое ответить, но так и не решил, пока мы не доплелись до черного экипажа когорты.

— До вечера я отдыхаю, идет? — осторожно спросил я, залезая внутрь. Таниус скривил губы, но ничего не возразил в ответ — видимо, уже соображал, что и как докладывать Владимексу.

Карета прогрохотала по замковому мосту. Я расслабился на заднем сиденье кареты, но тут обратил внимание на рукав полушубка — он был пропитан кровью, Только сейчас я почувствовал, как саднит разодранную браслетом руку. Ну ладно хоть этим отделался, а на подобный случай у меня всегда припасен большой чистый платок — не впервой получать раны на работе.

Я замотал запястье вместе с браслетом, и тут у меня возникло сомнение: струйка крови на руке добралась лишь до локтя. Значит, в подвешенном состоянии на крюке я болтался от силы минут пять. За такой короткий срок Таниус, не зная подоплеки происходящего, никак не мог добежать из караулки до верха башни. Наоборот, раздраженный с недосыпа капитан к тому времени еще только-только выслушивал бы сбивчивый доклад своих тугоумных подчиненных о том, что у охраняемой ими башни напрочь снесло крышу, что под. вал завален ее обломками и что их командиру стоило бы посмотреть, в чем там, собственно, дело.