Они сели в свои машины и уехали. Пастухов коротко свистнул. Из кустов выбрался Артист. Он подбежал к машине, в которой сидел Прилуков, заглянул внутрь:

— Так это же не Док!

— Вижу, что не Док, — произнес Пастухов зло. — Я что, должен был им парня на растерзание оставить?

— Да-а, — разочарованно протянул Артист. — И что же нам теперь делать?

— «Что делать», «что делать». В госпиталь его везти надо!

— Я имею в виду, как Дока искать? Может быть, его уже в живых нет?

— Типун тебе на язык! — Боцман даже сплюнул с досады.

— Артист, ты знаешь наш закон: пока своими глазами не увидел — не верь!

— Знаю. Только от этого не легче, — вздохнул Злотников.

Они отвезли Прилукова в госпиталь Бурденко. Его не хотели брать без документов, но Пастухов позвонил Голубкову и объяснил, что они вытащили пацана из плена. Тот в свою очередь тоже кому-то позвонил, и через несколько минут Прилукова увезли из приемного покоя на каталке. На прощание мы пожали ему руку и пообещали, что обязательно будем его навещать.

Когда рано утром Пастухов с Боцманом и Артистом укатили на стрелку с чеченцами, Муха еще спал. Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо.

Это был оператор с поста видеонаблюдения.

— Что такое?

— Тебя из «большого дома» к телефону. — «Большим домом» у них справедливо называлась дача, где обитали Хусаинов и его джигиты.

— Сейчас. — Олег, не торопясь одеваться, подошел к телефону.

— Иса Мирзоевич к одиннадцати должен быть в Думе, — услышал он голос секретаря Хусаинова.

— Понял, выхожу. — Олег вздохнул. А он-то думал, что сегодня удастся как следует выспаться.

Он напялил брюки, бронежилет и рубаху, нацепил кобуру, надел галстук и пиджак и оценивающе оглядел себя в зеркале. Вполне приличный вид — хоть сейчас в филармонию. Взял со стола рацию и вышел из дома охраны, на ходу поднеся к губам рацию, бросил коротко в микрофон:

— Машину!

— Есть! — раздался в ответ голос водителя.

Когда Муха подошел к «большому дому», бронированный «мерседес», специально выделенный Хусаинову из президентского гаража, уже стоял у крыльца. Обходя его, как предписано инструкцией, Олег внимательно оглядел кроны деревьев, росших за забором. Вроде ничего подозрительного. Он открыл обе дверцы машины: заднюю и переднюю — автомобиль был подогнан к крыльцу с таким расчетом, чтобы Хусаинов был бы сразу прикрыт броней автомобильных дверей.

Муха поднес рацию у губам:

— Пошли!

Дверь открылась, и в проеме показался охранник-чеченец. Сразу следом за ним шел Хусаинов. Папахи у него на голове не было — он нес ее в руках. За спиной Исы Мирзоевича шел еще один охранник. Таким образом, слева он был прикрыт машиной, сзади и спереди своими людьми. А с правого бока — три метра от крыльца до машины — его страховал Мухин. Правда, при этом голова Хусаинова все-таки оставалась незащищенной, потому что Олег роста был небольшого — и фамилия у него была соответственная, и прозвище немного обидное. Впрочем, он привык.

Привычка смотреть по сторонам, а не перед собой, выработалась у Мухи еще на войне. Во время спецопераций в горах или в «зеленке» опасность подстерегает тебя со всех сторон на каждом шагу. Ежесекундное изучение, «сканирование» местности становится там почти безусловным рефлексом, инстинктом. Пастухов некогда учил их, что у спецназовца глаза должны быть на спине. Инстинкт этот на всю оставшуюся жизнь, и не зря. Олег краем глаза заметил, как качнулась вдали ветка. И тут же шестым чувством, интуитивно понял — это не птица! Не раздумывая ни секунды, он толкнул Хусаинова вперед, на асфальт, и в это мгновение над их головами едва слышно прошелестела пуля.

— Прикройте хозяина! В машину его! — заорал Мухин, выхватывая пистолет. Не целясь, он разрядил всю обойму в ту сторону, откуда прилетела эта шелестящая смерть.

Тем временем охранники-чеченцы, упрятавшие Хусаинова в «мерседес», захлопнув дверцы, тоже открыли стрельбу.

— Уезжайте! — прикрикнул на них Олег. Он поднес рацию к губам: — Стреляли в хозяина. Сто пятьдесят метров. Лесной массив на северо-северо-восток! Охране немедленно прочесать местность!

«Мерседес» тут же сорвался с места и скрылся за деревьями. И едва это произошло, Олег сунул пистолет в кобуру и побежал к забору. Он знал, что сейчас нельзя терять ни секунды. Он и так опаздывает: пока он будет бежать к воротам, огибать забор, пока охрана соберется выйти на прочесывание, преступник спокойно уйдет. Так бывает почти всегда.

Олег подпрыгнул и уцепился за кромку забора. Подтянулся, закинул ногу и через мгновение уже бежал напролом через кустарник к тому самому дереву, на котором минуту назад качнулась ветка. На ходу он загнал в пистолет новую обойму. Ему казалось, что бежит он медленно — мешал бронежилет. В свое время он быстрее всех бегал трехкилометровый кросс по горам.

Олег замер за мощным березовым стволом с пистолетом на изготовку. Кажется, вот оно, это дерево. Не заметив ничего подозрительного, он вышел из укрытия. Помедлив секунду, бросился вперед.