— Я иду обратно в контору, — встал он из-за стола. — Вернусь поздно. Честно говоря, я собираюсь проработать всю ночь.

— А как же обед? — спросила Холли.

— Мне как-то вдруг расхотелось есть.

И он вышел, а Холли смотрела ему вслед, хмуро сдвинув полукружия бровей.

На следующее утро по Бонд-стрит гулял холодный ветер. Холли придерживала волосы, чтобы не лезли в лицо. Шерстяное пальто капитана Маклейна было ей велико, и резкий холод проникал сквозь платье и пронзал до костей. Она поплотнее запахнулась в пальто и огляделась.

Вдоль улицы рядами стояли лавки. Венки и гирлянды украшали витрины и двери. Кое-где гирлянды свободно болтались на ветру и качались перед окнами, стуча по стеклам. Улица выглядела пустынно, если не считать двух джентльменов на другой стороне. Они придерживали руками цилиндры сражаясь с ветром. Холли посмотрела на Тедди, который шел рядом.

Он насвистывал, и белое облачко пара вырывалось изо рта. В руках он держал покупки Холли.

— Жаль, что сегодня на Бонд-стрит никого нет. Наверное, из-за холода.

Холли вздрогнула и посмотрела на плотные сероватые облака над горизонтом.

— Кажется, пойдет снег.

— Да, похоже. Только дураки ходят в такую погоду за покупками. — Он бросил на Холли критический взгляд, и оба рассмеялись.

— Я надеялась встретить на улице хоть немного дураков, — улыбнулась она.

— Полагаю, они появятся, когда потеплеет; тогда вы увидите всех, кого захотите.

— Мне не терпится. Мне страшно хочется увидеть лондонцев — модных молодых леди и джентльменов.

— Уверен, что они ничем не отличаются от того общества, в котором вы находились дома.

Она на секунду замолчала, потом заметила:

— Дома я не имела никакого общества.

— Неужели? — усомнился Тедди.

— Да. Мою бабушку избегали, потому что она слыла сторонницей отмены рабства. Что еще хуже — она публично порицала тех, кто владел рабами. Естественно, богатые плантаторы в наших краях изгнали бабушку из своего общества. Мы редко бывали где-нибудь, только в церкви и на рынке.

— Печальная история.

— Ничего страшного. Мне кажется, я не очень-то переживала. Я чувствовала себя счастливой, когда жила дома с бабушкой. — Она указала на какую-то лавку. — Смотрите, лавка модистки. Давайте зайдем. Вы не возражаете?

— Честно говоря, я уже не могу видеть рулоны тканей. — Он насмешливо улыбнулся, блеснув белыми зубами. — На той стороне есть маленькая чайная лавочка. Я буду ждать вас там.

— Хорошо, — согласилась Холли. Она посмотрела, как он перешел улицу; низ его черного пальто резко контрастировал с ярко-желтыми панталонами. Наверное, хорошо, что он не пошел с ней. В каждой лавке, куда они заходили, она чувствовала, что он подгоняет ее, особенно когда стоял рядом, пытаясь держаться по-джентльменски и ни в коем случае не выразить своего нетерпения. Наверное, поход за покупками ему изрядно надоел.

Девушка помахала ему рукой и вошла в лавку. Когда она закрыла за собой дверь, крошечный колокольчик на двери звякнул. Ее сразу же окутало теплым воздухом. Все еще дрожа, она растирала свои онемевшие руки, чувствуя, как грубы ее новые шерстяные перчатки. Но они не спасли ее руки от пронизывающего ледяного ветра.

Сгибая онемевшие пальцы, она шла мимо полок, на которых лежали рулоны ярких материй. В лавочке пахло чистыми новыми тканями. Внимание ее привлек зеленый креп, и она остановилась, сняла перчатки и сунула их в ридикюль. Потом наклонилась к рулону и пощупала жесткую ткань.

В глубине лавочки кто-то кашлянул.

Холли увидела женщину средних лет с тонкими губами и острым подбородком. Женщина стояла за прилавком и подсчитывала выручку, но давно уже перестала заниматься своим делом и сердито глядела на покупательницу.

— Добрый день, — весело поздоровалась Холли.

Женщина ничего не ответила. Она рассматривала темно-синее пальто Холли, которое было ей велико, и видневшееся из-под него поношенное синее платье. Потом лицо ее сморщилось.

— Мой товар вам не по средствам. Наверное, вам лучше поискать в Ист-Энде, — посоветовала она, кладя квитанции на стол.

Никогда еще с Холли не разговаривали так грубо. Лицо у нее вспыхнуло, а потом ее смущение сменилось праведным негодованием. Она отпустила край ткани, которую щупала.

— У меня есть деньги, и я могу тратить их, как и всякий другой.

— Я не продаю ткани, то есть если только вы не хотите сшить себе платье. Моя работа вам, конечно, не по карману. — И она снова окинула Холли неодобрительным взглядом.

— Откуда вам известно? — В Холли проснулось упрямство.

Женщина посмотрела на Холли, потом хихикнула.