— Вы разбирались: как вообще Литвиненко удалось сбежать за кордон? Он ведь находился под подпиской о невыезде?

— Это вопрос не к нам. Прокуратура не занимается оперативно-розыскной работой. Наше дело — следствие… Сам он рассказывает журналистам, что его вывели через Турцию. Возможно, это действительно так…

Кстати, находясь под подпиской, Литвиненко довольно открыто разъезжал по стране. Ездил в Нальчик, откуда он родом, в Сочи. Мы пытались этому помешать. Много раз направляли запросы в суд, обращали внимание на недопустимость таких передвижений. (К сожалению, большего сделать мы не могли: с момента окончания следствия всем распоряжается судья.) Однако никаких мер принято не было. И вот итог… Сегодня я не могу исключить, что именно тогда Литвиненко и готовился к побегу.

— Он утверждает, что сбежал, потому что боится за свою жизнь. Ваше мнение?

— Полная ерунда. Никто ему не угрожал. Вы представляете, какой шум поднялся бы, если бы что-то такое было? Обычный трюк. Он, например, заявляет, что опасается за свою семью. Вывез жену, сына. А как же, спрашивается, быть с детьми от первого брака? Их у него двое: мальчику — 15 лет, девочке — девять. Почему тогда он не беспокоится за них?

Тем не менее мы допросили его родственников. Все они заявили категорически: никаких угроз не получали, никакой опасности не чувствуют.

— Тогда зачем Литвиненко сбежал?

— Логично предположить, что он боится суда. Литвиненко прекрасно понимает, что следствие собрало достаточно доказательств его вины. На этот раз уйти от ответственности не удастся. Да и Березовского в России больше нет, никто залога в миллион долларов уже не предложит: такой факт имел место, когда два года назад мы впервые арестовали Литвиненко.

Сегодня ему предъявлено обвинение сразу по четырем статьям УК: превышение должностных полномочий, хищение и незаконное хранение взрывчатых веществ, должностной подлог. Речь идет о событиях 97-го года, когда Литвиненко, желая, видимо, показать результат работы, выкрал самодельное взрывное устройство, а потом заставил совершенно невинных людей оговорить себя.

И это только одно уголовное дело. Есть и другое, возбужденное уже после побега. Мы установили факты избиения им задержанных, применения пыток. Имеется даже видеозапись, на которой отчетливо видно, как Литвиненко избивает человека. Жестоко. Руками, ногами…

— Вы и ваши подчиненные общались с Литвиненко регулярно. Какое впечатление он производит?

— Порой нам казалось, что этот человек… как бы корректнее выразиться… — не совсем адекватен. Еще когда расследовалось самое первое дело — о несостоявшемся убийстве Березовского, — практически на каждый допрос Литвиненко приходил с новыми заявлениями. Всякий раз обвинял все новых и новых людей.

Похоже, это у него в крови: потребность в постоянных интригах, в скандалах. Ему обязательно надо кого-то обвинять, разоблачать. Еще до истории с несостоявшимся убийством Березовского он не раз был замечен в подобных вещах.

— Но если Литвиненко, как вы выражаетесь, не совсем адекватен, зачем он был нужен Березовскому?

— Полагаю, обстоятельства его здоровья Бориса Абрамовича ничуть не волновали. Литвиненко был выгоден, и это главное. То, что между двумя этими людьми установились самые тесные взаимоотношения — давно, ещё со времен убийства Листьева, — факт непреложный.

— Как вы думаете, чем закончатся в итоге похождения Литвиненко?

— О, это уже из области предсказаний. Лично мне хочется верить, что власти Великобритании займут наконец единственно правильную позицию и выдадут нам его. Тогда вариант один: суд. Справедливый приговор. По крайней мере мы будем этого всячески добиваться…

В самом начале этой главы я написал, что знакомство с Литвиненко перевернуло все мое будущее. Пришло время это объяснить…

Должен признаться, что до определенного момента в моем отношении к Березовскому не было какой-либо антипатии. Ко всем олигархам я относился одинаково ровно, не видя никакой разницы между ним, Гусинским или Потаниным. Одни олигархи, казалось мне, не могут быть лучше других. Это все равно что сравнивать маньяков: один убил десять старушек, а другой — всего семь…

Более того, Борис Абрамович был мне даже по-своему симпатичен: неординарный, нестандартно мыслящий человек. Наше знакомство, правда, завершилось после того, как он предложил мне зайти в ЛогоВАЗ и выбрать там любую понравившуюся машину — моя злополучная «восьмерка» которую неделю стояла уже во дворе редакции, запорошенная снегом.

После явления Литвиненко все изменилось, ведь благодаря ему и Березовскому Лубянка оказалась в эпицентре невиданной провокации. Сотни профессионалов едва не очутились на улице. Перестало существовать важнейшей управление. И все — ради шкурных интересов олигарха…

Хорошо помню, как в день чекиста, 20 декабря 98-го, я сидел вместе с сотрудниками разогнанного уже УРПО в ресторане. Все они пришли в парадной форме — так перед гибелью крейсер «Варяг» выбросил Андреевский флаг.

Большинство этих людей я знал и раньше, но никогда не видел их в форме. Это было внушительное зрелище: от сияния орденов и медалей становилось больно глазам. Не «паркетных», выслужных наград — боевых, заработанных потом и кровью: в Чечне и Осетии, в Афганистане и Приднестровье.