— Проклятие, Брай, почему бы не взять то, что тебе дают? Ради чести семьи, если не ради себя? Когда-нибудь у тебя будут сыновья. — Меган увидела, как при этих словах у сына на скулах заходили желваки. — Если, конечно, шашни с прелестными француженками не отвратили тебя от женщин.

— Ты слишком далеко заходишь! — вскипел он.

— А ты вообще никуда не ходишь! Сидишь в этом прокопченном кресле, ничего не желаешь видеть и только пьешь! Ты должен подумать о будущем, сын!

— О каком будущем? — запальчиво возразил Брайан.

— Черт возьми, ведь ты лэрд! Ты прилично смотришься, у тебя есть земля и деньги. Неужели ты хочешь сказать, что на всех британских островах не найдется девушки, которая выйдет за тебя замуж, несмотря на ногу и прочее?

— Ни одна не стоит того, — сказал он, чуть помешкав. Что-то печальное и невысказанное почудилось в этом внезапном молчании.

— Брай… — Голос Меган сделался мягче. — Брай, мой храбрый мальчик! Может, ты разочаровался в любви и поэтому оказался здесь?

— Ну конечно же, нет! — отрезал Брайан, однако и эта резкость, и то, что он сказал эти слова по-шотландски, выдали его с головой. Он умолк, чувствуя, что мать тоже все поняла.

— Кто она, Брай?

— Я не знаю, о ком ты говоришь, — снова перешел он на английский. — Я приехал домой, чтобы найти здесь мир и покой, но я его никогда не найду, если ты будешь меня постоянно пилить.

Письма, которые она получала до его приезда, приходили из Кента. Но Кент рядом с Лондоном. Меган свистом подозвала Килтера и стала гладить его, не переставая напряженно думать. Сын не поедет в Лондон ради себя. Но может, поедет… ради нее?

Лондон! Господи, ну и перспектива! Что она там будет делать со своей своеобразной речью и манерами, не знающая ни единой души… Да и во что оденется? Откуда ей знать, как следует одеваться? Вдали от дома она будет чувствовать себя рыбой, выброшенной на берег.

Она посмотрела на сына из-под опущенных ресниц, увидела, что он допил виски и с вызовом звонит в колокольчик, чтобы попросить еще. Хочет вытравить из памяти то, что с ним произошло и заставило вернуться в Стратклайд. А что там все-таки произошло? Он никогда ей не скажет. Единственная надежда Меган заключается в том, чтобы отправиться в страну англичан и самостоятельно все выяснить.

Перспектива выглядела устрашающе. Однако она никогда не уклонялась от боя.

— Я вот о чем думаю, — медленно проговорила она. — Ты должен ехать туда, Брай. Должен принять этот орден. — Видя, что Брайан собирается что-то возразить, она поспешила добавить: — Этого хотел бы и твой отец.

— Отец? — Брайан рассмеялся. — Отец принес англичанам меньше пользы, чем даже ты!

— Да, и именно поэтому ты отправился туда, разве не так? И это сказалось на бедном твоем отце, ты знаешь, что он переживал, когда ты там торчал и когда мы получали известия о твоем участии в скачках, дуэлях и твоих амурных похождениях…

— Все очень сильно преувеличено, уверяю тебя.

— Разве? Я так не думаю, Брай. Ты забыл, что я знаю тебя с колыбели. У тебя всегда была склонность к буйным выходкам. Но дело даже не в том, чтобы твой отец спокойно спал в земле. Это касается меня.

Вошел Хейден и остановился в дверях.

— Еще, — сказал Брайан, протягивая бокал. — Мама, я, право же, не могу понять, каким образом…

— Ох, не понимаешь? Позволь мне в таком случае объяснить. Если служение этим чертовым англичанам стоило тебе твоего будущего, то я готова поехать и позаботиться о том, чтобы принц-регент сделал тебя рыцарем.

— Ты? В Лондон? — ошеломленно спросил Брайан.

— Да, именно я!

— Прошу прощения, миледи, — вмешался Хейден. — Однако врачи его светлости очень настаивали на том, чтобы он переехал сюда. Мир и покой, сказали они, — вот что ему требуется.

— Меня не слишком интересует, что ему требуется, — резко сказала Меган. — Ступай и принеси ему питье! Да закрой за собой дверь!

— Честное слово, мама, — запротестовал Брайан. — Он мой слуга, а не шпион.

— Не будем об этом. Ты мне скажи: возьмешь меня в Лондон посмотреть церемонию твоего награждения?

— Я не собираюсь ехать в Лондон.

Меган обвила руками Килтера и театрально запричитала:

— А кто носил его на руках, когда он был не больше блохи? Кто учил его ходить и говорить? Кто кормил его грудью?..

— Тебе не кажется это несколько мелодраматичным, бедная мама Меган?

— И вот благодарность за все, что я сделала для этого парня — он напрочь отказался выполнить мою предсмертную просьбу!

— Тебе еще далеко до смерти!

— Он не знает, как я страдаю, когда меняется погода, — зашептала Меган в ухо Килтеру. — Как ноют мои старые кости и как я молю об избавлении…

— Это так много значит для тебя? Честь, оказанная человеком, которого ты презираешь? — недоверчиво спросил Брайан.