– Руди? – после торопливого стука в дверь просунулась взъерошенная светловолосая головка. – Милорд Руди, – тут же поправился мальчуган с широкой улыбкой. – Привет, Тир. Милорд Руди, ее величество просит, чтобы вы подошли к Дверям. Фаргин Гроув совсем ее допек, – добавил он, когда маг встал и потянулся за посохом.

– Замечательно. – Вот уже много лет Руди мечтал о том, чтобы расквасить нос Фаргину Гроуву. – Спасибо, Геппи.

– Руди, а можно мы с Геппи пойдем поиграем?

– Ну, конечно, парень. Насколько я знаю Гроува, быстро он нас не отпустит.

Геппи с Тиром побежали вперед, а Руди двинулся по широкому главному коридору королевского анклава, – только здесь и сохранились в неприкосновенности просторные залы, которые во всех прочих частях убежища давно уже разделили на сотни крохотных комнатушек, – а затем спустился по Королевской Лестнице. Кто-то воспользовался перилами, чтобы растянуть бельевые веревки, так что Руди пришлось пригнуться, чтобы, наконец, добраться к выходу. В штанах из грубой замши, в шерстяной рубахе и ярко раскрашенной куртке из бизоньей шкуры, с темными волосами, свисающими почти до плеч, Руди едва ли являл собой воплощение колдовского достоинства, и лишь деревянный посох, истертый множеством рук и увенчанный металлическим полумесяцем с заостренными концами, выдавал в нем истинного мага.

Своды Придела терялись высоко во тьме, и лишь крохотные точки света намечали мосты, пересекавшие его на четвертом и на пятом уровне. От гладких, как стекло, стен эхом отражались болтовня и смех прачек, трудившихся прямо у небольших каналов, протекающих прямо в каменном полу; многие из них дружески приветствовали проходящего мимо Руди.

Голос Фаргина Гроува грохотал над этой привычной повседневной суетой подобно раскатам грома в летний полдень.

– Если мы их содержим, так пусть они отрабатывают свой хлеб! – Гроув был рослым мужчиной, и его силуэт, выделявшийся на фоне слепящего света, просачивающегося через распахнутые ворота Убежища, Руди опознал сразу же. – Если же они свой хлеб отрабатывать не желают, а я что-то пока этого не вижу, то пусть подыщут себе более полезное занятие или убираются вон! Как и некоторые другие, которые жиреют тут на наших харчах... Все до единого должны выходить в поля и вносить свою лепту в охрану...

– Да, зорко же они станут бдить за порядком на ночном дежурстве после целого дня в полях. – Руди, спустившись по широким ступеням и растерянно моргая от слишком яркого света, присоединился к остальным.

Гроув с сердитым видом обернулся к нему. Это был человек с грубыми чертами лица и светлыми волосами, – большая редкость в Дарвете, – лет на пять постарше Руди. Янус, командир гвардейцев, поспешил скрыть улыбку, – он уже дважды терял своих бойцов из-за бездарных действий сельского ополчения Гроува, – а леди Минальда, последняя королева Дарвета и владычица Убежища, подняла руку, призывая всех к молчанию.

– Руди. – Ее негромкий мелодичный голос не выражал никаких эмоций, словно она и не слышала слов возлюбленного. – Мастер Гроув сегодня приехал из Поселений, чтобы привезти нам овец и из твоих уст услышать, почему до сих пор не удалось уничтожить сланч на полях.

Руди распахнул глаза.

– Что?

За те три года, что сланч появился в лесу и на лугах, как в долине Ренвет, так и близ речных Поселений, он превратился в пагубную заразу, неподвластную никаким силам и воздействиям. Ни сам Руди, ни даже Ингольд не нашли способа борьбы с этой дрянью.

В считанные дни он вырастал вновь на прежнем месте, даже если землю засыпать солью, залить маслом или кислотой, или любыми иными веществами, какие только могли найти маги; точно так же вырастал он, если слой земли на этом месте начисто снять и сжечь: сланч прорастал и в образовавшейся яме, и на горелой земле. Заклятья также были против него бессильны. Он рос и распространялся повсюду, порой медленно, а порой и с пугающей быстротой.

– Почему он не спросит меня о чем попроще – например, избавиться от крыс в Убежище или от пыльцы весной?

– Не умничай тут, мальчишка, – рявкнул Гроув. – Думаешь, если ты сидишь, читаешь свои книжки и пальцем не шевельнешь, чтобы сделать хоть что-то полезное, то можешь грубить человеку, который трудится на земле, но...

Руди уже открыл было рот, чтобы возразить: ведь до прихода дарков Гроув жил припеваючи в Гае, да и сейчас большую часть работ на полях выполняли его жена и сыновья вместе с сотнями колонистов, переселившихся в долину у реки три года назад. Однако Альда не дала ему заговорить, промолвив все тем же дружелюбно-нейтральным тоном:

– Полагаю, Руди хотел сказать, что существуют проблемы, решения которых мы не знаем, и эти проблемы существовали многие тысячи лет... Вполне возможно, что сланч – тоже одна из них. – Едва уловимые порывы ветра с горных кряжей чуть заметно перебирали длинные черные волосы королевы и играли молодой листвой в деревьях, что росли в сотне ярдов от убежища. – Нам сие неведомо.

– Эта дрянь всего три года назад появилась, – заметил Руди, которому Альда неприметно наступила на ногу.

– И за эти три года, – возразил Гроув, – сланч уже начал уничтожать поля, которые мы засевали с таким трудом, портить зерно и убивать деревья, – все, от чего зависят наши жизни и жизни наших детей. – Взмахнув рукой, он указал на дома, стоящие ниже по склону, и на поля, усеянные точно болезненными язвами, белесыми пятнами сланча. Вокруг каждого из этих пятен, виднелись бурые круги мертвой гниющей пшеницы.