— Я полагаю, что это комплимент.

— Ну конечно же. О, что это такое?

Это был Рой, рослый официант при бассейне. Он принес на серебряном подносе большой стакан с коктейлем и теперь подавал его мадам.

Графиня открыла свой кошелек из кожи аллигатора и вынула пятидесятидолларовую бумажку.

— Это тебе, милый, — сказала она.

— Спасибо, мэм, — ответил тот, немного наклонив голову, чтобы лучше видеть половые органы Багси, эффектно обрисованные облегающими купальными трусиками.

После этого он удалился.

— За такой взгляд в очень многих местах Ист-Сайда пришили бы на месте, — заметил Бен.

— И он тоже есть то, что есть, — ответила его собеседница. — Так значит, искусство? Картины? Ты сказал, картины? Итак, он собирает картины.

— Да.

— Хмм... — задумчиво произнесла графиня. — Знаешь, коллекционирование — это болезнь. Даже самый рациональный и разумный человек может потерять голову, когда видит что-то такое, что он должен заполучить. Об этом нужно как следует поразмыслить, милый. Тут могут отыскаться кое-какие возможности.

— Оружие? — спросил Оуни.

— Да, сэр, — подтвердил Папаша. — Не просто те шестизарядные пукалки, с которыми мы всегда ходим. Настоящее оружие.

— Засвеченное? Я не хотел бы...

— Нет, сэр. Лет так пятнадцать или шестнадцать назад, когда много шалили на дорогах да и вообще было повеселее жить, именно Грамли содержали в горах кучу укрытий. У нас были парни отовсюду. Я тогда высматривал подходящих пацанов, и мы, Грамли, брали их к себе, кормили их и ухаживали за ними. Законники хорошо знали, что в горы, туда, где живут Грамли, им соваться незачем. Так вот, я видел их всех, сэр, всех до одного. Ну да, сэр, я бывал к нему так же близко, как к вам сейчас. Джонни, до чего же красивый был мальчик. Навроде тех парней, что в кино показывают. Господи Иисусе, каким же он был красивым мальчиком. Можно сказать, весь светился. Как войдет, так никого вокруг и не видишь. Все время смеялся, шутил. И к нашим, Грамли, женщинам относился вежливо и уважительно, чего и ожидаешь от прекрасного джентльмена с Миссисипи, каким он и был, да, каким он и был. О, каким же печальным был тот день, когда этого мальчика не стало.

— Джонни?

— Джонни Диллинджер. Самый знаменитый человек и Америке. И тот, другой весельчак, с Куксон-Хиллз. Он тоже некоторое время отдыхал в гостях у Грамли. Газеты называли его Красавчиком, но я никогда не слышал, чтобы его называли иначе чем Чарли, а обычно так вообще Чарльз. Чарли тоже был хорошим парнем. Руки у него были большие. Большие сильные руки фермера, вот какими были руки Чарли. Чарли был одним из лучших стрелков, которые, т-скзать, от природы такие меткие, каких я вообще видал. Он мог стрелять из автомата «томпсон» одной рукой и, честно скажу, делал это прям-таки шикарно. Мог вообще снять приклад. Тогда стрелял из него как из пистолета, с одной руки. И еще Ма. Ма и ее мальчики заглядывали к нам пару раз. Я знал Клайда Барроу и ту девочку, Бонни Паркер. Эти были просто детишки. Тоoие прям-таки на редкость. Только и знали, что валяться, навроде котят на полу. Так и не понял, зачем законники стреляли в них так много раз? Видел автомобиль, на котором они ехали. Его выставляли напоказ здесь, в Литл-Роке. Взял с собой Грамли, чтобы показать им, что могут сотворить законники, ежели дать им шанс. Они, законники эти, всадили в тот автомобиль, наверно, тысячу пуль, так что он походил больше на какой-то чертов кусок сыра.

— И вы тогда запасли оружие? Достаточно для этой работы?

— Достаточно для любой работы, сэр. Автоматы «томпсон», пять штук. Барабаны, то есть левольверы. И, сэр, у нас есть кое-что еще.

— Ах, — сказал Оуни, как всегда очарованный ни на что не похожим языком старого негодяя, состоявшим в равной мере из лексикона грабителей елизаветинских времен и диалекта обитателей гор Западного Арканзаса.

Они сидели в конторе склада близ железнодорожных путей. Сюда приходили поставки для империи Оуни, и здесь же осуществлялось их распределение. Оуни объявил это место своим штабом на время проведения сегодняшней операции. Многочисленные Грамли, выглядевшие в своих комбинезонах именно так, как подобает плохим парням, собравшимся кого-то убить, толкались вокруг.

— Ну и что же это такое, Папаша?

— Это, сэр, прямо сказать, будет «максим». Как говорится, чертова метелка. Он у нас еще с Первой мировой войны Немцы им, небось, здорово почудесили. Жрет пули, ленту за лентой, и знай себе долбит. Мы им никогда не пользовались. Мой отец, Флетчер, получил его в сделке с одним мексиканским парнем, который приехал в Хот-Спрингс в девятнадцатом году, чтобы прикупить несколько женщин и отправить их в Тихуану. На белых девчонок их там потянуло. Думал, что его генералиссимус на этом сильно разбогатеет. Короче, заполучили мы «максим», принадлежавший этому джентльмену, зато он не раздобыл ни одной белой девочки. Так ему и не удалось продать белых девочек мексиканцам.

Пулемет «максим»! Что ж, они действительно были неплохо вооружены.

— Мы поставим его на втором этаже, — объяснил Папаша. — Когда их парни заявятся и постучат в дверь, мы позволим им войти и подняться по лестнице. А там их встретит Натан, мальчик моего кузена Лемма, с «максимом». Натан — самый крутой из всех Грамли. Он отбыл пятнадцать лет из пожизненного срока и научился в тюрьме о-оченно интересным вещам. Натан лучший мокрушник из всех Грамли. Как-то раз он подстрелил клоуна. Никто так и не знает почему. Я его однажды спросил. Он ничего не сказал. Я так мыслю, что он просто не любит клоунов, и все тут. Он из тех Грамли, что из Мерфрисборо, а тамошние Грамли знают, что почем.

— А я-то думал, что самые крутые Грамли живут в округе Йелл.

— Йеллские Грамли круты, это само собой. Но если взять крутого от природы Грамли и как следует промять его в парочке-другой неприятных заведений, то получится такое, от чего кровь в жилах сама по себе свернется. Если бы мистер Беккер знал, что его ожидает, он бы заранее уложил свои чемоданы.

— Просто позор, что он не приедет вместе с ними. Мы слышали, что он всегда появляется позже.

— На этот раз он не появится позже. Не будет никакого позже! — вдруг вызверился Папаша. — Будет только море крови на полу и тишина.