Он поцеловал ее, и дрожь пробежала по ее телу. Затем его губы начали спускаться все ниже и ниже. Она застонала, ей страшно хотелось прикоснуться к нему.

– Коннор, я не могу пошевелиться, – выдохнула она, удивляясь, что вообще может говорить, когда он целует ее соски.

– Благородные леди не шевелятся, – нравоучительно произнес он, проводя кончиками пальцев по ее соскам. – Благородные леди лежат тихо и позволяют своим мужьям наслаждаться их телом.

– Не думаю, что это правильно.

Она хотела сказать что-то еще, но тут он обхватил губами ее сосок. С неожиданной силой она освободила руки и вцепилась в волосы Коннора.

– Скорее, Коннор! – взмолилась она. – Прямо сейчас!

– Нет, подожди.

Но она уже не могла ждать. Волны оргазма сотрясли ее тело, и когда она снова позвала его, он не раздумывая вошел в нее.

Трудно было сказать, сколько прошло времени, прежде чем Джиллианна смогла двигаться и говорить.

– Я снова кричала? – спросила она, заранее зная ответ.

– Да, два раза. У меня до сих пор в ушах звенит.

– Самодовольный мерзавец!

– Надо сходить и посмотреть, может быть, кто-то из этих глупцов вылез из кровати в ожидании завтрака?

Джиллианна захихикала:

– Сходи посмотри.

– Я не могу пошевелиться. – Коннор зевнул и поцеловал жену в шею. – Ты лишила меня сил.

– Я тоже не в силах сдвинуться с места.

– Хорошо, значит, я выполнил супружеский долг и теперь могу поспать.

Хотя Джиллианна улыбнулась, ей было очень досадно, что после такой страсти, такого бурного занятия любовью она услышала только шутку, а не слова любви. Однако она подавила в себе желание заставить мужа произнести эти слова. Такие признания делают без принуждения. Единственное, что беспокоило ее, так это то, что Коннор может никогда не произнести этих слов. Она прижалась губами к его волосам и подумала: сколько времени она сможет ждать его признания?

– Что ты делаешь?

Она вздохнула, услышав за спиной знакомый голос. И как Коннор всегда умудряется застать ее врасплох? Конечно, небольшой сад лекарственных растений, которым она занималась, выглядел аккуратным и ухоженным, но о ней самой этого нельзя было сказать. Джиллианна заметила, как он улыбается, глядя на ее перепачканное платье. Судя по всему, тот смех два дня назад наконец-то разбудил в нем чувство юмора.

– Я занимаюсь лекарственными растениями, – ответила она.

– У нас они растут? – Коннор с удивлением обнаружил, что его жена успела проделать огромную работу.

– Да, только раньше здесь было всего две грядки с остатками растений. А на кухне я нашла несколько мешочков с семенами. – Она указала на засохшие прутья возле стены. – Мне кажется, раньше здесь тоже был огород.

– Не помню, – покачал головой Коннор. – Я был мальчишкой, когда началась война, а мальчишек не интересуют огороды.

Она кивнула.

– А большинство пожилых женщин погибли, унеся знания с собой. – Вдруг Джиллианна заметила, что он как-то странно смотрит на нее. – Что-то случилось?

– Твой отец здесь.

– Здесь? В замке? – Она вскочила на ноги, забыв о грязном платье.

– Нет, он за воротами. С ним десять вооруженных воинов.

– О Господи!?

– Он хочет поговорить с тобой.

– А с тобой?

– Нет, пока нет. Я взял с него клятву, что он не попытается тебя увезти.

Джиллианна поморщилась, представив себе, как воспринял отец это требование.

– Так я могу пойти поговорить с ним?

– Да, если поклянешься, что не сбежишь с ним.

– Клянусь.

Она старалась говорите спокойно. Коннору было не обязательно знать о ее запасном плане. Во-первых, она была его женой и все еще надеялась, что их брак станет по-настоящему счастливым. Еще рано было опускать руки. Во-вторых, если она уедет, это создаст массу проблем. По законам Шотландии и церкви она была женой Коннора и не могла нарушать эти законы безнаказанно.

– Передай отцу, что я буду через пятнадцать минут, – попросила она. – Мне нужно умыться и переодеться.

Коннор медленно направился к воротам, чтобы снова встретиться с рассерженным отцом своей жены. Он не забыл, как Джеймс предупредил его о том, что Джиллианна в любой момент может разорвать этот брак. Если это знает Джеймс, то наверняка знает и сэр Эрик Мюррей.

Джиллианна выбежала из ворот Дейлкладача и бросилась в объятия отца. Ей не требовалось утешение, просто было приятно вновь прижаться к отцовской груди. Наконец он разжал объятия и посмотрел на нее. Им предстоял не слишком приятный разговор, и Джиллианна не торопилась его начинать.