– Вашу мать! – громко сказал Сергей во весь голос, потому что от недосыпа он себя чувствовал на каком-то другом свете и был готов на любые преступления.

Но, подумав, он решил, что сейчас еще никого убивать не будет, а снова залез в ванную и собрался заснуть. Но тут проявилась четвертая проблема, поджидающая его в ванной, на которую он сначала не обратил внимания. Дело в том, что дверь закрывалась очень плотно (что, в общем-то, и способствовало хорошему шумопоглощению), поэтому в ванную не пробивался ни один лучик света. А этот факт примерно через пять минут лежания в ванной начал у Сергея вызывать дикие приступы клаустрофобии. Ему казалось, что он заперт в гробу, засыпан землей и никогда оттуда не выберется. Промучившись еще минут десять и раз двадцать больно ударившись головой об унитаз, Сергей не выдержал, вскочил, оделся и пошел к администратору, чтобы потребовать переселения в другой номер. Было чуть больше трех часов утра.

Ночной администратор за стойкой обнаружился, но он находился в совершенно сомнамбулическом состоянии и не реагировал на внешние раздражители, хотя глаза его были открыты. "Мужик, наверное, просто научился спать с открытыми глазами", – подумал Сергей и несколько раз поводил руками перед лицом администратора, пытаясь привлечь внимание к своей персоне. Никакой реакции. Но Сергей миндальничать не собирался, потому что от недосыпа находился уже в полубезумном состоянии, поэтому просто громко хлопнул ладонями прямо над ухом администратора.

У того на лице отобразился сильный испуг, глаза сразу ожили и администратор почему-то резко отскочил в сторону, сел за компьютер и начал хаотично тюкать по клавишам.

– Але, метрдотель! – сказал Сергей громко.

Тут администратор, наконец, сообразил, что происходит, встал из-за компьютера, подошел к стойке, любезно улыбнулся и произнес тираду на турецком.

Сергей удивился. В этой части Анталии почти весь персонал болтал по-русски и знал английский и немецкий. Причем английский в той или иной степени знали просто все, потому что на этом языке при необходимости объяснялись и русские, и немецкие туристы.

– Ты по-русски не понимаешь? – спросил Сергей турка.

– Дбро пжаловаться, – ответил турок, твердо глядя ему прямо в глаза.

– Ты меня понимаешь?

– Пжаловаться, – повторил турок, как попугай.

– Понятно, – сказал Сергей. – Do you speak english?

– Битте шон, – ответил администратор.

– Данке шон, мать твою, – разъярился Сергей. – Мне нужно срочно переселиться в другой номер. Шум, мать твою, дискотека ваша гребаная! Переселяй меня в основной корпус, понял?

Администратор молчал и вежливо улыбался. Было видно, что он ничего не понял. Сергей вздохнул, постарался умерить эмоции и стал порциями, по одной фразе на ломанном английском и ломанном русском объяснять администратору суть своих претензий. Звучало это примерно так:

– Рашн туристо, въехал? Лив ин рум намбер фоти сикс. Фоти сикс, компрене? Ин бунгело! Ин йо факинг бунгело ниа йо факинг дискотек. Итс факинг террибл нойз, ю си? Ай нид нью рум бедли райт нау! Ю си?

Администратор сразу не въехал, но примерно через минут десять переговоров, в течении которых Сергей изобразил свое спанье в ванной и напел наиболее ненавистные мелодии, звучащие сегодня на дискотеке, администратор проблему уяснил, ласково улыбнулся и сказал, что Сергея, к сожалению, он переселить не может, потому что нет ни одного свободного номера. Поэтому пусть Сергей себе спокойно пойдет спать, а завтра он может пообщаться со старшим администратором, который что-нибудь придумает.

– А это что? – спросил Сергей, показывая на кучу ключей от свободных номеров, висящих на доске позади портье. – Вот из тзе факинг кийс?

Администратор снова вежливо улыбнулся и еще раз повторил, что все номера заняты, и он ничего до утра предпринять не может. А если дорогой гость будет сердиться и буйствовать, то он вынужден будет вызвать полицию.

– Fuck you! – с ненавистью сказал Сергей, отправляясь обратно в свой номер.

– You welcome, sir, – без капли недоброжелательности отозвался ночной администратор.

По лицу администратора было видно, что ночью ему еще и не такое приходилось выслушивать. Судя по всему, он находился примерно в таком же положении, как советские пограничники на границе с Японией во время войны с Германией – на провокации не поддаваться, огонь приказано не открывать.

Сергей все это понимал, но он был настолько разбит и разъярен, что у него не было никакого желания заниматься проблемами ночного администратора. Ему вполне хватало своих собственных проблем. В номере Сергей вытащил постель из туалета, положил ее на старое место, лег, включил кондиционер и снова попытался заснуть, правда, без особых надежд на успех.

Каждые пять минут он включал выключавшийся кондиционер и снова старался заснуть. Примерно через полчаса, где-то в четыре утра, ему, наконец, удалось это сделать.

Проснулся Сергей в восемь утра, не выспавшийся и злой на весь мир. Причем особых причин просыпаться так рано у него не было – подумаешь, проспал бы завтрак, однако на Сергее сказалась годичная холостая жизнь: до того, как Алла ушла, именно ее утром будил кот Гамлет, требуя еды красивому, пушистому животному. Но после того, как Алла ушла, Гамлет взял манеру ровно в восемь утра кусать Сергея за пятки, и отучить его от этой неприятной привычки не было никакой возможности. Так что Сергей уже давно и в любых обстоятельствах просыпался в восемь часов, вскрикивая: "Гамлет! Убью, зараза!"