Мне драка сулила неделю исправительных работ где-нибудь на свиной ферме по колено в навозе, а Ивану и вовсе лишением лицензии на длительный срок. Ей-богу, он колдовать разучится, прежде чем ее восстановят.

Вокруг началось невообразимое: дверь заперли на засов, а окна закрыли ставнями. Пьяные в стельку служки, гордость всей нации, и одинокие, но очень независимые девушки делали нешуточные ставки. Весь процесс проходил быстро и слаженно, наводя на мысль, что сие безобразие повторялось здесь уже неоднократно.

– Бог с вами, господа, – попыталась перекричать я толпу, – я не ведьма и колдовать не умею! М-м-мне просто печать поставить забыли!

Я бессмысленно сотрясала воздух, а рядом со стойкой усатого хозяина харчевни, скрупулезно принимающего и записывающего на желтой бумаженции ставки, собралась толпа. Семьдесят восемь к одному – эта перспектива заставила мои глаза загореться алчным блеском. Сумасшедшей, отдавшей за меня погнутый медяк, оказалась Динарка, но ее женская дружеская солидарность вызывала сомнения – на победу Петушкова приятельница поставила золотой рубль. Не надо быть семи пядей во лбу и производить сложные математические вычисления, чтобы понять: завалю служку – озолочусь.

Нам с Ванюшкой расчистили пространство, нарисовали на полу мелом линии, и толпа обступила нас тесным кругом. Общее безумие, на долю секунды охватившее меня, уступило место накатывающей волнами панике.

– Ну Аська, – давала мне последние указания Динара, – глубоко вздохни и – как в прежние времена!

– В прежние времена?! – горячо зашептала я. – Я и в лучшие времена колдовать не умела, одни только светильники и могу делать!

– Сделай светильник! – предложила подруга. – Вехрова, если победишь, мы станем миллионщиками!

– Ты точно станешь миллионщицей, – отчаянно рявкнула я, – когда мой труп будешь на ярмарке за деньги показывать как тело самой глупой в мире бабы!

Пока я спорила со ставшей невменяемой подругой, Иван искал поддержку в бутылке с брагой, доведя себя до бессознательного состояния. Его сотрясал жестокий приступ икоты, длинные худые ноги не держали, а взгляд блуждал по беснующейся толпе.

– К черте! – услышала я команду.

«Может, помолиться?»

Молиться я не умела, креститься, кстати, тоже. Оставалось набрать побольше воздуха в легкие и заголосить дурным голосом: «По-мо-ги-те!»

Мы с Иваном встали напротив друг друга. Несчастного шатало, как юнгу, впервые сошедшего с корабля на сушу. Я ужасно испугалась, как бы «гордость нации» не покалечила себя ненароком. А «гордость нации», постояв некоторое время, громко икнула – вместо привычного запаха жасмина – боевого заклинания – пахнуло перваком. Я на всякий случай пригнулась, прикрывая голову руками, но ничего не произошло. Ванюшка постоял еще мгновение, а потом с грохотом рухнул ничком на пол. Я со всевозрастающим недоумением услышала равномерное сопение, а потом и откровенный хрюкающий храп.

– Мы что, выиграли? – обратилась я к Динаре.

– Мы богаты! – заорала та от радости.

Народ, ожидавший кровопролитной схватки, зашумел и недовольно разошелся по своим местам продолжать кутеж. Я, улыбаясь, поспешила за выигрышем к хозяину таверны.

– Будем делиться или за дуэль со служкой Совета в карцер отправимся? – услышала я голос и лениво оглянулась.

За спиной стоял старшина. От нечаянной победы кровь во мне бурлила, наполняя душу ощущением безнаказанности и порождая наглость.

– А ты докажи, что дуэль состоялась, – ухмыльнулась я.

Когда ночью Сергий забирал меня из карцера при Совете, я знала: надо было сразу дать старшине денег, потом обошлось дороже!

Внизу простиралась прекрасная изумрудная долина, река извивалась змейкой и казалась ярче синего неба, в котором парила я. Я взмахивала прозрачными крыльями, играла с ветром, с солнечными лучами, запутавшимися в волосах. Свежий, прохладный воздух омывал тело и кружил голову.

И каждый раз я понимала, что пришедшие сны не мои, они украдены мной. Сама мысль об этом причиняла мне нестерпимую боль, и слезы текли по щекам, удушая и выбрасывая из сладостного сонного бреда.

Я дернулась и проснулась, уткнувшись носом в мягкий кошачий зад, покоящийся на подушке рядом с моим лицом. Я попыталась скинуть хвостатую тварь на пол. Кот решительно не собирался покидать належанного места, вцепился когтями в наволочку и заорал дурным голосом. Битва была проиграна, так и не начавшись. Когда мой Кузя вопил, то будил всех соседей. Комнатку я снимала в Гильдии магов, а маги народ нервный и раздражительный. Два раза предупредят, на третий порешат. У кота уже было два предупреждения.