Сквозь толпу пробирались мальчишки-разносчики газет, выкрикивая новости.

– В Бурундии был пойман опасный ведьмак! – раздавался звонкий голосок, перекрывавший даже крики пирожниц. – Спешите, только в сегодняшнем номере новый указ Совета о продлении лицензий на магию! Вурдалаки устраивают акцию протеста! Купите газету, – уговаривал тоненький мальчишеский голосок. – Великая афера – сто человек обмануты! Купите газету! Великая афера – сто один человек обманут!

Рядом с эльфийскими рядами толклись беспрестанно хихикающие девицы. Красавцы с остроконечными ушками, кокетливо выглядывавшими из-под длинных волос, встречали заигрывания с ледяным равнодушием и лишь кивали на таблички с ценами. В общем, их торжественная презрительность объяснялась просто: эльфы в словенском языке не разбирали даже звуков, а потому общались все больше величественными жестами.

Но за свои товары эти скряги драли втридорога!

Хотя за приглянувшиеся мне сапожки из оленьей кожи я бы поторговалась. Да, пожалуй, займу у Марфы пару золотых до следующей получки.

– Аська, чего встала? – толкнула меня в спину Динара. – Пойдем, а то окончательно опоздаем!

Сильный, забористый морозец разрумянил щеки совершенно счастливой подруги. С редкой для хрупкой девушки силой она расталкивала народ и быстро пробиралась на Северную площадь, где давали концерт «Баяны». Я нехотя плелась за ней, наступая на ноги зевакам и получая тычки в спину.

– Вон они! – вдруг как бешеная завопила Динара.

Окружающие, завидев очередную сумасшедшую фанатку, быстро расступились, образовав вокруг подруги свободное пространство. Воспользовавшись общим замешательством, я наконец смогла ее догнать.

– Где? – прохрипела я, запыхавшись.

– Да, вон! – указала пальцем с острым подпиленным ноготком подруга.

Я задрала голову, разглядывая на звоннице городской колокольни хрупкие девичьи фигурки.

– Чокнутые!

Динара схватила меня за руку и, усиленно работая локтями, протащила сквозь толпу. Нам открылся вид на Северную площадь, где было настоящее светопреставление. Я никогда в своей жизни не видела столько девушек. Красивые и не очень, совсем молоденькие и уже зрелые, они визжали так, что закладывало уши, и тянули руки куда-то вперед. За всем этим гамом едва угадывалось еле слышное пение довольно фальшивых голосов:

Плакала береза желтыми листами,

Плакала осина кровавыми слезами…

– Что они поют? – смутилась я.

– Какая к черту разница? – заорала мне в лицо Динара. – Главное, их послушаем!

Толкаясь и ругаясь, как сапожники, мы с трудом протиснулись к центру площади. Сцену заменяли две телеги, соединенные вместе. Голоса у певцов были тихие, подкрашенные для громкости простейшим заклинанием, запах которого витал вокруг. «Баянов» оказалось четверо: худые и длинные как жерди, с новенькими дорогими лютнями в руках. Долго и напряженно прислушиваясь, я поняла, что один из них играет невпопад, а другой сильно фальшивит.

– Я что, ради этого в такую рань вставала? – возмутилась я. – Пойдем лучше на лучников посмотрим!

– Дура ты, Аська! – скривилась подруга. – Ты посмотри, какие женихи знатные! Да тебе все девки в городе завидовать будут, глядя на такого парня!

Я хотела было возмутиться и объяснить ненормальной, кто из нас дура, но не успела. Какая-то шибко влюбленная особа, потеряв остатки стыда, решила забраться на телегу дабы потрогать предмет своего восторга. Глядя на нее, разгоряченная визжащая толпа совершенно озверела. Вся женская масса стала наступать на бедных певцов, пытаясь оторвать кусочек их одежды или, на худой конец, вырвать из рук лютню как военный трофей.

Парни побледнели и сбились в кучку – такой горячей любви они явно не желали. От особо надоедливых и прытких поклонниц отбивались ногами. В это время туда же забрался толстый гном в невообразимом разноцветном полушубке, из-под которого торчали ярко-желтые порты. Он приложил маленькие ухоженные ручки к лоснящимся упитанным щекам и заголосил тонким голосом: «Стража! Стража! Касатиков убивають!» Стража конечно же не появилась. А несчастный захлебнулся собственным воплем, когда невменяемая девица выдрала клок из его штанов.

– Дура! – заорал как бесноватый гном. – Я всего лишь импресарио, на них одежду рви! – Он ткнул пальцем в сторону «касатиков».

Тут мне стало весело, я громко хохотала и прикрикивала: «Разденьте их догола! Нечего девок молодых смущать!», пока не поняла, что толпа наступает и нас с Динаркой подминают под себя не в меру влюбленные поклонницы «Баянов».

Мы находились у самой сцены, и пути к отступлению оказались перекрыты людской массой. Я схватила подругу за шкирку и хорошенько подтолкнула. Та шлепнулась и отползла в самое безопасное место – под телегу. Следом за ней и я. Каково же было мое удивление, когда мы обнаружили там всех четверых красавцев и несчастного гнома в разорванном полушубке. Зрелище было жалкое и уморительное, но подружка и здесь не растерялась. С совершенно безумным видом она протянула свиток со страшными рожами и прошептала: «Крестик поставьте!»

Парни шарахнулись из-под телеги, но разгоряченная толпа являлась лучшим аргументом для возвращения обратно. Гном закрестился и запричитал:

– Чур меня! Чур меня!

Я расхохоталась страшным голосом, как настоящая ведьма.

– Бесы! – охнул пискляво гном, хватая за грудки то одного парня, то другого. – За какие же грехи посланы? И чем я провинился-то?

Обтерев навернувшиеся слезы, я отдышалась и обратилась к нему:

– Обедом накормите, вытащу!

Тот недолго думая, замотал вихрастой башкой, и я вылезла обратно к толпе. Девицы аккурат сообразили, что «Баяны» самым чудесным образом исчезли, и решили громить площадь. Забравшись в самую гущу, я сложила ладони рупором и заорала во всю мощь своих легких: