В последующем разговоре за кофе Салман вдруг совершенно преобразился. Казалось, что он и тот Салман, который сопровождал их в автобусе, — разные люди. У него почти исчез его жуткий акцент, да и говорить он стал совершенно по-другому, так что перед ребятами вдруг возник интеллигентный и умный турецкий парень, который совершенно не был похож на того забавного «дикого турка», который выдавал смешные перлы в автобусе.

— Салман, я, конечно, очень извиняюсь, — спросил Игорь, который сразу все понял, — но куда исчез твой жуткий акцент?

— Туристам нравится, — коротко ответил Салман. — Экзотика и все такое. Я же настоящий турок. У меня русских кровей вообще нет.

— А язык где выучил? — поинтересовалась Ира.

— Здесь и в Москве, — объяснил Салман. — Начал учить здесь, стал водить туристов, потом на зиму уехал в Москву и там совершенствовался.

— Неужели вот так сам и выучил русский? — восхитилась Ира. — Он же очень сложный!

— Непростой, — подтвердил Салман. — Но захочешь — выучишь. Уже где-то с третьего языка изучение идет довольно быстро.

— А сколько ты языков знаешь? — поинтересовался Сергей.

— Пять, — легко ответил Салман. — Русский, немецкий, английский, итальянский и немного французский.

— Ничего себе «дикий турок», — хмыкнул Игорь. — А ты со всеми туристами такие спектакли разыгрываешь?

— Конечно, — пожал плечами Салман. — Люди приезжают увидеть экзотику — вот и видят экзотику. Я поэтому считаюсь лучшим гидом. Сначала честно вел экскурсии: рассказывал о Турции, об истории, отвечал на вопросы, но потом стало понятно, что народ приезжает сюда отдыхать, пьет много «Раки», утром сильно утомленный, и им хочется дикого турка. Вот я и делаю им дикого турка. Вам же тоже сегодня утром понравилось?

Игорь вдруг вспомнил, что он говорил Ире в автобусе сегодняшним утром, и покраснел.

— Да ладно тебе, — добродушно сказал Салман. — Все для вашего удовольствия. Я ни на что не обижаюсь.

После этого признания беседа за кофе стала совсем задушевной.

— Слушай, Салман, — спросил Игорь. — А что ты зимой в Москве делаешь?

— Ну, — Салман задумался. — Раньше просто язык изучал. А теперь все больше на отдых езжу. Программа четкая… — и тут Салман сначала почмокал губами, затем изобразил булькающие звуки, после чего задергался всем телом, как на дискотеке.

— Понятно, — сказал Игорь. — Девочки, выпивка и танцы.

— Ну да, — подтвердил Салман. — Сезон работаем — зимой отдыхаем. Только в Москве сейчас стало непросто. Полис все время останавливает. Приходится им по полчаса доказывать, что я вовсе не лицо кавказской национальности. Доказывать, кстати, трудно. Некоторые полицейские считают, что Турция находится на Северном Кавказе.

— Бывает, — вздохнул Игорь. — Странно, что они вообще знают такую страну.

— Ну, встречаются такие, которые и не знают, — сообщил Салман. — Один остановил, спросил документы. Я показываю турецкий паспорт. Тот интересуется, почему не по-русски написано. Я объясняю, что в Турции не говорят по-русски. А тот говорит, что паспорт поддельный и что у всех государств СЭНЭГЭ паспорт должен быть по-русски. Я говорю, что Турция не входит в СЭНЭГЭ, а тот говорит, что я — сапаратист и тащит меня в департамент.

— Сепаратист, — поправил его Сергей.

— А что это значит? — поинтересовался Салман.

— Сторонник отделения Турции от России, — объяснил Игорь.

— Понятно, — сказал Салман. — Только это не про меня. Я сторонник объединения. Уже столько раз в Москве объединялся, что мне пора премию дружбы народов выдать.

Ира захихикала. Игорь неодобрительно на нее посмотрел.

— Слушай, — сказал Игорь Салману. — А у вас тут правда жуткие строгости?

— В каком смысле? — уточнил Салман.

— Ну, если кто-то из туристов буянит и все такое, — объяснил Игорь. — Опять же рассказывают, что тут с наркотиками большие проблемы. Я, правда, ничем серьезным не увлекаюсь, но марихуанку изредка покуриваю. Это же и не наркотик вовсе, а так… табачок.

— Понимаешь, — сказал Салман, — у нас ты никому не будешь доказывать, табачок это или не табачок. Если это окажется чем-нибудь, кроме табачка, то тебе просто впаяют от пяти до пятнадцати лет и посадят в турецкую тюрьму. А ты знаешь, что такое турецкая тюрьма? У европейцев там выживаемость — тридцать процентов.

— Если честно, — ответил Игорь, — я в турецкой тюрьме еще никогда не сидел, поэтому четкого представления не имею. Зато смотрел фильм «Полуночный экспресс», но там, вероятно, сильно сгустили краски?

Салман немного помолчал и как-то очень внимательно посмотрел в глаза Игорю, сдвинув брови, отчего снова стал похож на пресловутого «дикого турка».

— Нет, — сказал Салман просто. — Ничего не сгустили. Все так и есть.

— Что, — опешил Игорь, — и в наше время все так и есть?

— Ну да, — кивнул Салман. — Турецкая тюрьма — вещь очень специфическая, так что лучше туда ни под каким видом не попадать. И если ты был настолько неосторожен, что с собой провез хоть что-то похожее на наркотик — даже если это просто сушеная трава с твоего огорода, — я тебе настоятельно рекомендую выкинуть это немедленно, причем так, чтобы никто, не дай бог, не увидел.