Они заглянули в окно. Трое или четверо всадников в широких плащах летели, как вихрь, среди мрака, поднимаясь по крутому оврагу, ведущему к перекрестку Трех Дорог, куда ехал король со своей свитой.

— Это наши враги, — задумчиво произнес капитан, — но кто они такие?

— Э! Какое нам дело! — закричал граф дю Люк. — Спешите, господа, время не терпит. Не знаю, как поступите вы. Что же касается меня, клянусь, раз уж я попал в это дело, то пойду до конца!

— Я за вами, граф, — холодно сказал де Лектур.

— Кто об этом толкует! Мы все от вас не отстанем, morbleu! — раздражительно подтвердил капитан. — Но все дело в том, что надо успеть, а если не удастся, так не позволить себя захватить.

В эту минуту послышался стук экипажа и топот лошадей.

Король с конвоем приближался к перекрестку.

Капитан расплатился, и авантюристы вышли из скромной гостиницы.

Мэтр Гогелю впопыхах не знал, кого слушать.

Один из конвойных, отряженный вперед, пришел объявить ему о приезде его величества.

Вскоре из дверей трактира показались хозяин и пять поварят, нагруженных корзинами и бутылками; эта гастрономическая процессия потянулась в стройном порядке, медленным шагом, по направлению к тому месту, где королевский конвой остановился для завтрака.

В эту пору королю Людовику XIII было едва ли двадцать лет.

Он был в черном бархатном костюме с голубой лентой королевского ордена. Неподвижные черты безжизненного лица молодого монарха, казавшиеся еще бледнее от длинных темных волос, носили следы неизлечимой тоски, роковой меланхолии и той ранней, болезненной дряхлости, которая снедала этого бледного королевского призрака и должна была в сорок два года уложить его преждевременным старцем в могилу.

Щепетильно аккуратный во всех ничтожных вещах, король приехал ровно в одиннадцать часов утра к перекрестку Трех Дорог.

Конвой его составляли человек пятнадцать дворян первых французских фамилий, взвод мушкетеров и несколько конюших.

Герцог де Люинь и епископ Люсонский, Арман Жан дю Плесси Ришелье, сидели с королем в его экипаже и не выходили оттуда.

По приказанию короля, несмотря на пронзительный холод утра, молодые дворяне сошли с лошадей и сели отдельными группами, наслаждаясь вкусными блюдами и тонкими винами, которые были им поданы в изобилии честным трактирщиком.

Однако, несмотря на видимую веселость, оживлявшую эти группы, внимательный наблюдатель легко бы заметил, что под их наружной беспечностью скрывались серьезные опасения.

Мушкетеры и молодые придворные ели и пили с большим аппетитом, перекидываясь остроумными шутками.

Король был оживленнее обыкновенного; легкая краска покрывала его щеки; брови его были нахмурены; он тихо и горячо говорил то с герцогом де Люинем, то с епископом Люсонским, по временам поднимал голову и оглядывался кругом сверкающими глазами.

Между тем по приказанию короля конвой не оставлял его до перекрестка Трех Дорог. В одиннадцать часов герцог де Люинь подал сигнал двинуться дальше.

Свита и приближенные быстро встали и вскочили на лошадей. Кучер пустил лошадей, и карета быстро покатилась.

Но едва она тронулась с места, как целая толпа вооруженных людей, около двухсот или трехсот человек, среди которых человек шестьдесят были на лошадях, бросилась из кустарников, окаймлявших дорогу, и уже окружала конвой с криками: «Да здравствует король!»

— Настала минута, ваше величество, — сказал герцог де Люинь, кусая усы и скрывая хитрую улыбку.

— Да, — холодно отвечал король.

— Как я советовал вашему величеству, — продолжал герцог, — вам бы следовало быть верхом на лошади, чтобы скорее выбраться из этой толпы.

— Король Франции не спасается бегством, господин герцог, — невозмутимо и холодно произнес Людовик XIII, — впрочем, — прибавил он с сардонической улыбкой, — послушайте, что кричат эти люди; мною ли они недовольны?

— Нет, нами! — проговорил сквозь зубы епископ Люсонский.

Герцог де Люинь побледнел, как полотно.

По временам мушкетеры и несколько человек, составлявших ближайший конвой короля, подъезжали и окружали карету.

— Стой! — крикнул кучеру Людовик XIII и, обращаясь к сидевшим возле него, пояснил: — Посмотрим, что из этого выйдет.

В нападающих, несмотря на их костюмы, легко было узнать большинство дворян; все они плотно окружали конвой и громче и громче кричали: «Да здравствует король!» И в то же время слышались выстрелы.