Он как раз хотел что-то сказать, но не успел.

Как раз, когда он открывал рот, он услышал глухой грохот.

И эти звуки услышали все.

Это был стук конских копыт.

По меньшей мере тридцать лошадей мчались к этому месту — мчались быстрым галопом.

А потом раздались и другие звуки.

Эти звуки привели в замешательство бандитов.

Звуки труб!

Они далеко разносились в чистом воздухе, были слышны на несколько миль.

— Кавалеристы! — вскричал кто-то. — Синерубашечники! Надо сматываться! И как можно быстрее!

Бандиты быстро обратились в бегство.

Одним из первых, кто исчез, был прилизанный парень, который сидел впереди на фургоне и держал лошадей под уздцы, ожидая команды, когда нужно будет выкатить повозку из-под ног братьев.

Алекс Кейн подъехал к Дамиоле, быстро нагнулся и рванул ее на себя.

В тот же момент он взглянул на братьев полным ненависти взглядом и прорычал срывающимся голосом:

— Хлестните клячу! Повесьте их! Повесьте их! Они не должны остаться живыми!

Но никто из бандитов уже не слушал, что им кричал их босс. Все помчались прочь, подальше от этого места, подгоняя своих лошадей.

Алексу Кейну не оставалось ничего другого, как последовать за ними, испуская проклятия. Один он не имел никаких шансов сделать черное дело, и он это сознавал. Даже вся его банда не смогла бы противостоять организованной и хорошо вооруженной армии.

Хотя никто не собирался двигать повозку, на которой стояли братья, она сама пришла в движение, в то время как бандиты пытались скрыться. Вероятно, лошадь занервничала из-за шума, который подняли бандиты при своем бегстве.

Братья отчаянно пытались порвать путы, но своими силами, конечно, обойтись не могли.

А повозка продолжала двигаться. Люк будет первым, у кого почв уйдет из-под ног. Его мышцы судорожно сжались.

Вдали по-прежнему раздавались звуки трубы и стук копыт. Но они были еще довольно далеко.

Люк уставился на конец повозки. Он все приближался и приближался. Оставалось полтора фута, а потом еще меньше.

Беспощадно приближалась пустота, отделявшая его от вечности.

Такого чувства Люк не испытывал еще никогда в своей жизни. И спасение, и смерть были рядом.

Остались считанные дюймы.

Люк задержал дыхание. Шея напряглась так, что вздулись вены.

Ему пришла в голову отчаянная мысль, что если он напряжет шейную мускулатуру, то это может его спасти.

Кавалеристы должны были появиться с минуту на минуту. А может, речь шла о секундах.

Теперь Люк стоял на повозке только левой ногой.

Все кончено, подумал он. Пришел мой конец.

В то же мгновение — собственно, он даже не успел подумать — раздался выстрел. Повозка рывком остановилась и даже подалась немного назад.

Люк обернулся.

Лошадь, запряженная в повозку, лежала на земле. Убитая. При своем падении она и толкнула повозку немного назад, так что Люк снова смог обрести твердую почву под ногами.

Звуки трубы прекратились.

А стук копыт стал удаляться в сторону города.

— Черт бы их побрал… — начал Люк, но тут же замолчал, не в силах больше вымолвить ни слова.

Он недоверчиво смотрел на всадника, который как раз появился в поле его зрения.

— Кто это? — выдавил он не своим голосом.

Фрэнк хрипло прошептал:

— Нет, такого не бывает! Такого не бывает даже у краснокожих…

Всадник был удивительно тощ и высок. И сидел он на такой же высокой и тощей кляче.

— Ведь это же Квинси Рейнбоу! — выдавил Фрэнк. — Как он очутился здесь, чтобы помочь нам?

Все трое громко и раскатисто рассмеялись. Они просто не могли удержаться от смеха. Напряжение последних минут должно было найти выход.

Но положение было не из комичных.

Квинси Рейнбоу подъехал к ним. Поперек седла у него лежало ружье, а лицо сморщилось в гримасе, изображающей улыбку.

Сразу вслед за ним появился и второй всадник. Это был Джеремия Хопкинс, старый скаут. На своем муле он немного поотстал, но, возможно, знал, что теперь спешить некуда.

Его старое ружье висело за спиной, как это часто делают трапперы, а в руках у него была кавалерийская труба.

Он подъехал к братьям и снова протрубил сигнал, с помощью которого недавно обратил в бегство всех бандитов.

Квинси Рейнбоу влез на повозку и освободил от пут сначала Фрэнка.

— Я никогда этого не забуду, Квинси, — сказал Фрэнк с искренней благодарностью. — Вот уж никак не ожидал от тебя такой прыти.