Я поглаживала бедро и, думала об оставленной сумочке. Как-никак, а там осталась карточка гостя — документ все-таки. Кроме того, в сумочке лежал радиотелефон — единственная связь с Григоричем. В голову пришла бредовая мысль о том, что за мной должен следить лысый. Если он где-то рядом, то обязательно увидит, что у меня неприятности. Выйдя из подъезда, я оглянулась по сторонам и печально вздохнула. Машины лысого нигде не было видно. Меня успокаивало только то, что лысый мог где-то спрятаться и наблюдать за всем этим безобразием со стороны. В эти минуты он представлялся мне если не богом, то самым лучшим другом. Я думала о нем с таким трепетом и надеждой, что сам бы он ни за что не поверил в искренность моих чувств, но я и в самом деле ждала от него помощи.

— Ты только не переживай, все образуется. Это глупая и нелепая ошибка, — шептал Марат.

— Лучше бы мы поехали в мою гостиницу. Спали бы спокойно, и голова ни о чем не болела.

Нас посадили в лимузин и плотно завязали глаза. Я воспряла духом. Тугая повязка на глазах говорила о том, что нас хотят оставить в живых. В машине я не видела Марата, но чувствовала его жесткое тяжелое дыхание и знала, что он рядом. Марат по-прежнему сжимал мою руку, изредка перебирая мои пальцы. Это придавало мне силы и внушало оптимизм.

Не знаю, сколько мы ехали, но мне показалось — целую вечность. Когда машина, наконец, остановилась, нас вытолкали из нее и завели в помещение. Я держалась за Марата и старалась не упасть. Спустившись по лестнице, мы попали в комнату с каким-то сырым и спертым воздухом. Еще через пару минут нам сняли повязки. Как только незваные гости ушли, закрыв за собой дверь, я постаралась осмотреться, но сделать это оказалось очень тяжело. В помещении не было ни света, ни окон. По всей вероятности, это был подвал. Постепенно глаза стали привыкать к темноте, и я начала различать неясные контуры. Мокрые заплесневелые стены с множеством трещин, низкий сырой потолок… Просто камера пыток какая-то!

— Тут, наверное, крысы есть, — прошептала я в отчаянии.

— Может быть.

— Почему ты так спокойно об этом говоришь?

— Потому что крысы — это сущая ерунда по сравнению с тем, что с нами может случиться.

— Ничего себе ерунда! А я вот больше боюсь крыс, чем этих людей в масках.

— Глупая! Крысы тебе ничего не сделают, а вот эти ублюдки — да.

— Не скажи. Крысы в любой момент могут броситься и откусить полноги.

Неожиданно в правом углу, там, где было накидано немного сена, что-то зашевелилось и запищало. Я закричала и бросилась к Марату. Он прижал меня к себе и рассмеялся.

— Да не бойся ты! Это мыши.

— Не мышы, а крысы. Когда эти сволочи нас отсюда выпустят?

— Думаю, что скоро. Я за тебя переживаю. Мне очень жаль, что ты из-за меня попала в такую ситуацию. Ты, наверное, уже жалеешь, что вообще со мной связалась.

— Как я могу жалеть, если в моем номере стоит такой роскошный букет цветов. Мне никто не дарил таких цветов.

— А муж?

— Тоже.

— Что же у тебя за муж такой? Вроде бы крупный бизнесмен, а не может подарить своей любимой жене букет роз?

— Зато он снимает мне дорогие номера в гостинице.

— Тоже верно.

Марат прижал меня к себе и стал крепко целовать. Затем он сунул руку под юбку и улыбнулся.

— Ты без трусов?

— Как видишь.

— А почему?

— Ты что, издеваешься? Разве в той ситуации мне было до трусов! Я их просто не нашла.

— Тебе без них идет намного больше.

— Даже в такой момент у тебя не пропало чувство юмора?

— Нет. Ты удивительная и замечательная девушка. Мне очень жаль, что ты замужем.

— А что было бы, если бы я была свободна?

— Я думаю, что между нами могли бы завязаться более длительные отношения.

— А если бы я была обычной бедной танцовщицей, приехавшей за границу на заработки?

— Слава Богу, что ты не обычная бедная танцовщица, приехавшая за границу на заработки, — прошептал Марат. Ласки его становились все более смелыми. Я задрожала и оттолкнула его от себя.

— Ты что?

— Сейчас не время. Давай лучше подумаем, как отсюда выбраться. Марат, пораскинь мозгами, кто мог нас сюда привезти?

— Да кто угодно.

— Как это?

— Ирина, я занимаюсь черным бизнесом и вхожу в криминальную структуру. У меня очень много недоброжелателей.

— Тебя уже похищали раньше?

— Нет. Впервые.

— Ну, у тебя хоть какие-то соображения по этому поводу есть?

— Пока никаких.

— Послушай! — разозлилась я. — Почему ты такой аморфный? В твоих глазах читается безразличие! Тебе не кажется, что ты несешь, за меня ответственность — ведь это ты меня втянул, ты и вытягивай!