Путеводная звезда.

Он бежит.

Он добирается до широкой поляны. Видит каменные ступени, древние и обветшалые. Сквозь трещины в камне проросла буйная зелень. Он слышит, как змеи скользят по заросшим камням. В луче лунного света он видит каменную фигуру. Ягуар. Точно такой же, как он, только высеченный из камня. Сквозь сплетение побегов проступают другие фигуры: гротескные воины, женщины с лицами-черепами, покрытые перьями змеи. Это заброшенный, мертвый город. Такой древний, что мальчик-вампир в облике ягуара едва-едва различает голоса мертвецов — они кричат в своем смертном сне, потому что у мертвых тоже бывают кошмары.

Ягуар отступает в сумрак, подальше от лунного света, который выбеливает древний камень и заставляет растения сверкать, словно влажное серебро. Он бежит. Наслаждается пульсацией мышц, натяжением сухожилий — песней дикой и вольной звериной плоти.

А потом он попадает в ловушку. Все происходит мгновенно. Сеть смыкается над головой и рывком поднимает его над землей. Он пытается разорвать ее, вырваться на свободу — но сеть слишком прочная, не порвать. Из темноты летят дротики. Боль вонзается в тело. В ноздри бьет запах крови — его собственной крови. Он рычит, он беснуется. Он бессилен.

На поляну выходят четверо, из них двое — с горящими факелами. Оружие у них самое примитивное: дубины и заостренные палки. Но в ушах и носах — украшения из золота, а волосы убраны яркими синими перьями. Они говорят на языке, который сплошь состоит из свистящих согласных и многосложных конструкций. Мальчик не понимает ни слова. Но в них — кровь. Голод рвет его изнутри, и он, ослабленный недостатком крови, больше не может удерживать облик зверя.

И вот вместо бьющегося ягуара охотники видят голого мальчика с длинными черными волосами и мерцающей бледной кожей, как будто вобравшей в себя лунный свет.

Дикари — если они дикари — переговариваются друг с другом. И вот что странно: они, похоже, нисколько не удивлены. Может быть, в этой стране оборотни-ягуары — обычное дело. Или в их мифологии есть легенда о людях, превращающихся в ягуаров, так что их вовсе не удивляет подобное превращение. Как бы там ни было, они опускают сеть, прикрепляют ее к шестам и куда-то несут свой «улов» — бегом, сквозь лес. Ритм их движений, ток крови, биение пульса — все возбуждает голод. Мальчик-вампир ждет удобного случая, чтобы вырваться на свободу и наконец напиться. Лес становится еще гуще, теперь лунный свет только изредка пробивается сквозь густые кроны, ложась мимолетным отблеском на влажный лист, на змеиную чешую, на клюв какой-нибудь ночной птицы, перелетающей с ветки на ветку.

И вот они снова выходят на ту поляну, где стоит древний храм. Выходят с другой стороны. Мальчик-вампир понимает, что они сделали круг. Стало быть, можно предположить, что они выследили его, когда он был еще в облике ягуара и крался по этим руинам.

Они поднимаются по ступеням. Выходит, храм не настолько заброшен, как ему показалось вначале. Может быть, эти люди — жрецы древнего культа, стражи мертвого, но неумершего прошлого. Они уже начинают уставать. Ступени тянутся вверх бесконечно. Воздух здесь, наверху, разреженный — как высоко в горах. И еще здесь пахнет кровью. Новой кровью. Чем выше они поднимаются, тем сильнее запах. Теперь он мешается с запахом древесной смолы — пьянящий, дурманящий аромат.

По-настоящему он не пил уже несколько дней.

Они выходят на вершину пирамиды. Лес остается внизу. Кроны деревьев кажутся черным искрящимся океаном в отсветах звезд. Здесь, на вершине, стоит алтарь. За алтарем — зеркало в человеческий рост, мутное от ароматного дыма, который клубится в каменной жаровне у алтаря. Какие-то люди выходят из комнаты, скрытой за зеркалом, с факелами в руках. Они занимают места вокруг алтаря. Кто-то опускается на колени, кто-то остается стоять. Верховный жрец в плаще из перьев — видно, что плащ очень старый — держит в руках обсидиановый нож. Его длинные волосы — сплошная корка из запекшейся крови. Вампира освобождают из сети, связывают ему руки ремнями. Запах крови захлестывает с головой. У подножия алтаря — лужа крови. Вчерашней. Все затянуто пленкой запекшейся крови. Камни пропитаны кровью — насквозь.

Один из тех, кто доставил вампира сюда, объясняет жрецу, как они выследили и поймали оборотня-ягуара. Мальчик не понимает слов, но рассказчик почти не пользуется словами: он изображает крадущегося ягуара, копирует звуки ночных насекомых, рычание разъяренного зверя. Потом он, кажется, изображает превращение ягуара в мальчика. Его жесты заучены и стилизованы, а ответные реплики зрителей звучат слаженным хором, так что мальчик-вампир понимает: это не просто рассказ в лицах, это — древний обряд, совершавшийся здесь уже тысячу раз.

«Они не знают, кто я на самом деле, — думает он. — Вот опять: люди видят во мне лишь то, что им хочется видеть. Я — как зеркало, где отражается их темная сторона».

Верховный жрец пристально смотрит на мальчика. Осторожно прикасается к его груди и тут же отдергивает руку. Вампир вобрал в себя все тепло из его руки, отдав взамен холод. Жрец берет золотой циркуль и измеряет голову мальчика. Одобрительно кивает. Должно быть, у них существуют некие физические критерии, под которые мальчик подходит.