— Джо? — произнесла Марианна спокойным тихим голосом. — Джо, почему ты спишь здесь? Почему ты не в постели?

Он слегка насупился, затем, судя по выражению лица, опасения его рассеялись.

— Это... это именно то, что я иногда делаю, — запинаясь произнес он. — Иногда я просто не могу спать в доме. Поэтому прихожу сюда и сплю вместе с лошадьми. — Затем, более агрессивно: — Мама и папа никогда не возражали. Они разрешали мне поступать так, когда мне хотелось.

— Понимаю, — заметила Марианна, хотя она ничего не понимала. У нее не было полной уверенности, что мальчик говорит правду. Не укладывалось в голове, что Одри Уилкенсон могла позволить своему сыну спать, свернувшись клубочком, в лошадином стойле. Тем не менее, если Джо сказал, что его мама разрешала ему так поступать, разве может она с ним спорить? Откуда ей знать, что Одри разрешала делать Джо, а что нет?

— Хорошо, а сейчас возвращайся в дом, договорились? — сказала она. — Алисон и Логан не спят, и мы собираемся приготовить какао. Звучит заманчиво?

Оставив попону на месте, Джо поднялся на ноги и стряхнул с измятой одежды налипшие соломинки. Странное ощущение — пугающее чувство нервозности, что охватило его с наступлением вечера и в конце концов вывело из дома в темноту ночи — исчезло.

Что-то, о чем он даже не подозревал, избавило мальчика от мук его собственного разума.

Звук, издаваемый лопастями вертолета, нарастал. Рик Мартин непроизвольно пригнулся, около него завихрилось облако пыли и сосновых иголок, и он прикрыл рукой глаза, всматриваясь в яркие посадочные огни вертолета. Из чрева машины свисал канат, к концу его были привязаны носилки, на которые ему вместе с Тони Молено предстояло положить растерзанное тело Тамары Рейнольде.

— Прекрасно! — прокричал он в рацию, надеясь, что пилот сможет услышать его сквозь грохот. — Застынь на месте и опускайся ниже!

Носилки начали медленно снижаться, и Рик на мгновение отошел, чтобы осмотреть молодую женщину, которая все еще лежала без сознания на остатках разодранной палатки, где они ее и обнаружили. Раны были неумело перевязаны бинтами, взятыми из аптечки первой помощи его полицейской машины, но свежая кровь начинала медленно проступать сквозь белую марлю.

— Как она? — спросил Рик склонившегося над ней Молено: его пальцы были прижаты к шее женщины.

— Пульс пока есть, но дыхание ухудшается.

— Если она будет еще жива, когда мы поднимем ее на борт, то успеем довезти ее до Бойсе, — заметил Рик, выходя из палатки.

Когда корзина коснулась земли в нескольких ярдах от него, помощник шерифа взглянул на мужчину, прибывшего в деревню час назад, чтобы сообщить о нападении в лагере. Сейчас он стоял на краю участка, при свете огней на его коже блестели капельки пота, несмотря на прохладу ночи. Одной рукой он обнимал жену, которая тяжело опиралась на него, казалось, она была на грани нервного срыва. Их дети, мальчик лет пяти и девочка на год младше, прижимались к ногам матери.

— Помогите нам! — прокричал Рик.

Мужчина посмотрел на жену, не уверенный, что слова адресованы именно ему, но понял, что больше здесь никого нет. Оставив жену присматривать за детьми, он поспешил на зов.

— Достань из корзины ремень, — прокричал Рик Тони Молено и, пока его заместитель выбирался из палатки, объяснил молодому человеку, чье имя уже выскочило у него из головы, что они собираются делать. — Мы все втроем будем одновременно поднимать ее. Я держу голову, а вы берете ноги. Наша задача избежать лишних движений. Поняли? Как только она будет на носилках, мы помещаем ее в корзину, привязываем ремнями и поднимаем на борт вертолета.

Едва он закончил объяснения, как вернулся Тони Молено. Они втроем осторожно положили Тамару Рейнольде — все еще без сознания — на носилки и вынесли ее из-под остатков палатки. Корзина стояла на земле, к ней спускался с зависшего в воздухе вертолета ослабнувший канат. Трое мужчин поместили носилки в корзину, с трудом преодолевая мощные порывы ветра, вызванного работой двигателя. Рик Мартин затянул ремни, надежно закрепив носилки, затем отошел в сторону и подал знак пилоту, что можно улетать. Канат натянулся, корзина оторвалась от земли — вертолет медленно двинулся вперед.

— Черт возьми! — выругался Тони, стараясь перекричать шум двигателя, когда увидел, как корзина движется прямо на высокие корабельные сосны, растущие по краю участка. — Что он делает?

Трое стоявших на земле мужчин в ужасе смотрели, как корзина, покачиваясь, медленно приближается к деревьям, но тут вертолет начал резко набирать высоту, двигаясь строго вертикально, и корзина взмыла ввысь, над верхушками сосен, приведенная в движение с помощью установленной в ней лебедки.

— О Боже, — выдохнул Тони, когда стал стихать шум вертолетных лопастей. — Никогда не привлекай меня больше к подобного рода операциям, хорошо?