— А хочешь сделаем еще венок? — Кизия вдруг вспомнила об одной из обязательных рождественских принадлежностей, которые каждый год готовила к празднику с детским постоянством.

— Венок? А из чего?

— Нам нужна только… ветка сосны… немного фруктов… и… давай посмотрим… проволока… — Кизия оглядывалась вокруг, пытаясь найти что-нибудь подходящее. Потом сходила на кухню и принесла нож и ножницы. — Так, ты срезай ветку, какую-нибудь из нижних с обратной стороны, чтобы не было заметно прорехи. А я подготовлю все остальное.

— Слушаюсь, мадам. Сегодня ваш выход.

— Подожди немного и все увидишь.

В глазах Кизии зажегся наконец праздничный огонь. Они готовились к Рождеству! Через несколько минут все необходимое было разложено на кухонном столе. Кизия вытерла руки о джинсы, закатала рукава свитера и уселась за работу. Алехандро развлекался, наблюдая за ней. Сейчас она выглядела гораздо лучше, чем два часа назад. Ему не понравился ее голос по телефону, а когда он приехал, Кизия казалась печальной и потерянной. Ради нее он отменил свидание, ужин и отклонил два предложения «зайти выпить». Он должен был сделать это для Люка. И для Кизии тоже. Парадокс: она живет в роскошной квартире, у нее куча друзей-миллионеров — и она осталась на Рождество одна. Как сирота. Алехандро не мог этого допустить. Он был рад, что послал к черту свои планы и приехал к ней. Правда, сначала боялся, что она откажется от его предложения.

— Ты собираешься делать фруктовый салат? — Рядом с сосновой веткой Кизия разложила яблоки, груши, грецкие орехи и виноград.

— Нет, глупенький. Подожди немного, ты все увидишь.

— Кизия, ты сошла с ума.

— Еще нет… а может быть, и сошла. Но в любом случае я хорошо знаю, как делается рождественский венок. Я привыкла его делать каждый год.

— С фруктами?

— Да, с фруктами. Я уже сказала, ты все увидишь. — С помощью проволоки Кизия связала концы сосновой ветки, потом осторожно обвязала проволокой каждый плод и орех и прикрепила их к ветке. В конце концов получился отличный венок, будто взятый с картины эпохи Возрождения: на пушистой сосновой ветви живописно разложены фрукты, там и сям разбросаны орехи, и все это скреплено тщательно спрятанной проволокой. Алехандро с любовью смотрел на Кизию.

— Вот видишь? А куда мы его положим?

— На тарелку. Мне все еще кажется, что это фруктовый салат.

— Алехандро, ты варвар.

Он засмеялся и притянул ее к себе. Ему было так хорошо сейчас.

— Никогда не ходи с таким венком к бедным соседям. От него через час ничего не останется. Но я должен признать… мне очень нравится. Идя фруктового салата — это прекрасный венок.

— Ага. — Кизия удобно устроилась в объятиях Алехандро. Так она чувствовала себя спокойно и безопасно. И ей это нравилось. Через несколько мгновений она с неохотой отодвинулась от него. Их глаза встретились, и оба рассмеялись.

— Кизия, а что у нас на ужин? Или ты приготовила венок?

— Я ни за что тебе не прошу, если ты притронешься к нему! Несколько лет назад брат одного из моих друзей посмел обобрать такой же венок, и я потом проплакала целую неделю.

— Он, должно быть, разумный мальчик. Я тоже. Но я не выношу женских слез. Лучше пойду куплю себе пиццу.

Кизия была шокирована.

— Пиццу? На Рождество?

— Ну да, раз в этой части света невозможно купить tacos. Ты можешь предложить что-нибудь лучше tacos?

— Конечно, могу! — У Кизии были две отличные курицы, которые она приготовила для праздничного ужина с Люком, если случайно он все же вернется. — Хочешь попробовать настоящий рождественский ужин?

— Может, мы приготовим его завтра? Надеюсь, твое приглашение останется в силе?

Испанское национальное блюдо. 311

— Да, конечно. А почему… тебе надо куда-то уходить? — Может быть, он торопится и поэтому предлагает пиццу? Настроение у Кизии сразу упало, хотя она постаралась не подать вида. Она хотела, чтобы Алехандро остался. Это был такой приятный вечер.

— Нет. Просто у меня есть идея. А не пойти ли нам покататься на коньках?

— Здорово! Я обожаю кататься на коньках!

Кизия начала быстро одеваться. Натянула еще один свитер, надела красные шерстяные носки и коричневые замшевые ботинки, закуталась в меховую куртку.

— Кизия, ты как в кино. — Она казалась Алехандро такой красивой, и он подумал, что Люк чертовски счастливый человек.

Кизия позвонила на телефонный коммутатор и предупредила, когда они вернутся, на тот случай, если позвонит Люк. Потом они храбро вышли в морозный вечер. Ветра не было, только кусачий мороз, обжигающий легкие при дыхании.

Они зашли в какую-то забегаловку, чтобы съесть по гамбургеру и выпить горячего чая. Алехандро со смехом описывал Кизии, какой хаос творится в мексиканских семьях на Рождество: под ногами топчется куча детей, все женщины заняты готовкой, их мужья — выпивкой и в каждом доме вечеринки. А Кизия рассказала Алехандро о рождественских приготовлениях, которые она так любила делать, когда была ребенком.

— Понимаешь, он так и не принес мне пурпурно-золотое платье. — Кизия увидела его в магазине, когда ей было шесть лет. Как и положено, она написала о нем Санта Клаусу и до сих пор обижалась, что не получила его тогда на Рождество.