Только теперь я поняла, что плачу. Стараясь скрыть свою слабость, я повернулась лицом к стене.

— Ариэль, — нежно взяв за плечи, Тревор повернул меня лицом к себе. — Простите, я не хотел вас расстроить. Возможно, я не сознавал, как вы привязаны к Нику. Он счастливый человек, и я ему завидую.

Прижимая к груди, он нежно меня баюкал, покачивая в своих объятиях.

— Уверен, что все будет хорошо. Конечно, я сделаю все от меня зависящее, чтобы Ник остался с нами, если вы этого хотите.

— Этого должны хотеть и вы с Адриенной, — сказала я многозначительно. Отстранившись, я смотрела теперь ему прямо в глаза. — Разве вы не хотите этого?

Его глаза удивленно расширились. Потом он рассмеялся.

— Странный вопрос. Конечно, если Ник поправится…

— Поправится, — заявила я. Тревор нахмурился.

— Вы говорите так уверенно.

— Я уверена.

— У вас есть прямая связь с Господом?

Он улыбался, но в его голосе слышался сарказм, от которого мне стало не по себе.

— Если это так, — продолжал Тревор более непринужденным тоном, — я попросил бы вас замолвить словечко и за меня.

Отвечая на его улыбку, я сказала:

— Если вы так же невиновны ни в чем, как мой муж, то можете быть спокойны за себя: войдете в райские врата, когда наступит ваш час.

Я двинулась на кухню, оставив его стоять в коридоре.

Матильда приветствовала меня, раскрыв мне объятия. Лицо ее сияло радостью. Буквально расплющив меня о свою могучую грудь, она воскликнула:

— Все случилось так, как я предсказывала! «Эта мисс особенная, — говорила я, — она принесет свет в этот старый мрачный дом. Попомните мои слова». Так оно и вышло!

Потом, будто внезапно осознав, что делает, Тилли отскочила от меня, смущенно хихикая.

— Святые угодники! Что это со мной? Она присела в реверансе:

— Я должна была спросить, ваша светлость, что вас привело в эту преисподнюю, пылающую жаром, когда вам следовало бы находиться с молодым мужем?

Опустившись на стул у огня, я ответила:

— Давай забудем об этикете, Тилли. Все, чего я хочу, это чашка чая и дружеская беседа.

— Тогда вы пришли куда следовало. Подать лепешек к чаю?

— Нет, спасибо. Я поем с милордом, то есть с мужем.

Обведя глазами кухню, я улыбнулась.

— Не могу в это поверить, Тилли. Думаю, что в любую минуту я вдруг проснусь и все окажется сном.

— Но ведь это правда, девочка. Ты счастлива?

— Да, счастлива.

Повернув голову, я следила за моей подругой, снующей по кухне, — она ставила на огонь чайник.

— Я и его сделаю счастливым.

— Знаю, что сделаешь, девочка. Ты уже это сделала.

— Разве?

— Да. Ведь ты не видела, каким он был до твоего приезда сюда.

— А какие у него были отношения с Джейн?

— Да у них не было никаких отношений, мэм. Право, не было. Они жили в противоположных концах дома. Насколько мне известно, они даже никогда не…

Она прикусила губу, но потом все-таки закончила:

— Ну, понимаете, что я хочу сказать — они даже не состояли в интимных отношениях.

— У Джейн были любовники?

Тилли нагревала заварочный чайник, держа его перевернутым над поднимающимся от кипятка паром.

Основательно нагрев его, она насыпала туда несколько ложек заварки. Потом осторожно долила кипятку в фарфоровый чайник и закрыла его крышкой.

— Ну? — нетерпеливо спросила я. — Так были у нее любовники?

Тилли снова отвернулась.

— Так вы сказали, что не хотите лепешек, мэм? Даже не знаю, что еще я могу предложить вам к чаю…

— Тилли!

Она прекратила сновать по кухне и повернулась ко мне.

— Зачем вам это, мэм? Вы ведь знаете, как я не люблю сплетни. Не мое дело их разносить. Предоставляю заниматься этим Полли, Кейт и прочим болтушкам. Но не скажу, что я их не слушаю. Мало что есть в этом доме такого, чего бы не знала Тилли, но…

— Я слышала, что они у нее были, — оборвала я ее разглагольствования. — А Николас знал о них?

— Его светлость знал или, по крайней мере, подозревал, что она тайком встречалась с кем-то.