— А, наконец-то ты вернулся. — Адриан нехотя оторвался от шахматной доски, но взглянул не на Люсьена, а на сидевшего напротив него Хайрама.

— Я-то вернулся, а вот где моя жена? — требовательно спросил Люсьен.

— Кажется, сплетня дошла до тебя уже в порту. — Адриан неодобрительно покачал головой.

— Вот именно, и донес ее до меня Брэдфорд Клодфелтер, этот самый длинный язык к востоку от Аппалачей. — Люсьен сдвинул брови. — По его словам, моя жена и мой лучший друг вместе покинули город. Какого черта ты ничего не предпринял, Адриан, — загремел он, — почему не остановил их?

— И каким же, интересно, образом? Мне что, следовало ухватить Микаэлу в последний момент за платье или пристрелить Вэнса прямо на пороге?

— Ты должен был запретить им уезжать отсюда!

— Запретить? — Адриан недоуменно взглянул на внука. — Что-то у тебя с памятью неважно, друг мой. Когда я в последний раз что-то запретил кое-кому, закончилось все бедой, хотя действовал я из лучших побуждений. Разве я не предупреждал тебя, что отныне не вмешиваюсь в чужие дела?

Люсьену очень хотелось выместить на ком-нибудь свою злость — лучше всего на Вэнсе Кэвендише, но, к несчастью, этот подонок в настоящий момент бороздил моря вместе с его женой. Гром и молния!

Не успел Люсьен успокоиться, как в дверь осторожно постучали, и Хайрам пошел открывать. На пороге стоял Родди Блэнкеншип, рулевой с судна, которым командовал Вэнс, и нервно мял в руках свой головной убор. Люсьен почувствовал, как в груди у него гулко забилось сердце.

— Ну, что там еще? — прохрипел он. — Давай выкладывай, да поскорее.

Несколько обескураженный таким приемом, Родди неуверенно переступил с ноги на ногу.

— У меня поручение от капитана Кэвендиша.

— Отлично. В чем его суть?

— Капитан просит вас срочно прибыть в Новый Орлеан.

— В самом деле? И зачем же это я ему понадобился?

— Дело в том, сэр, — Родди с трудом заставил себя выдержать пронзительный взгляд Люсьена, — что вашу жену арестовали за участие в бунте против испанских властей.

— Что-о? — завопил Люсьен.

— Он просит вас поторопиться: вот уже четыре дня, как вашу жену содержат в камере.

Адриан побледнел.

— Эй, Хайрам, живо принеси немного бренди, — скомандовал Люсьен. — Для обморока сейчас самое неподходящее время.

Хайрам бросился выполнять поручение, а Люсьен опустился на колени перед Адрианом, который, задыхаясь, яростно обмахивался платком:

— Слушай, дед, мне нужна твоя помощь. Займитесь с Хайрамом покупателями, которым я доставил груз из Бостона. Сделаешь? А я помчусь в Новый Орлеан.

Настойчивый голос внука вывел Адриана из полуобморочного состояния, он часто закивал и выпрямился на стуле.

— Можешь оставить своих клиентов и положись на меня. Поспеши, Люсьен, корабль Вэнса, должно быть, под парусами и ждет.

Люсьен порывисто вскочил и знаком велел Родди следовать за ним.

— Все остальное доскажешь по дороге в порт. Там сразу надо будет заняться грузом, предназначенным для судна, отправляющегося на запад, — его поведет в Новый Орлеан Луи Бичем.

— Если вы собираетесь выкупить жену за эти товары, я бы не очень рассчитывал на это, сэр. — Родди с трудом поспевал за Люсьеном. — Новые испанские власти намного хуже прежних. Уж как ни уламывал капитан Кэвендиш Карлоса Моралеса, который по-прежнему остается в Высшем совете, новый губернатор ни за что…

Люсьен остановился так неожиданно, что Родди чуть не врезался в него.

— Карлос Моралес?

Когда-то Микаэла говорила Люсьену, что ее собирались выдать замуж за этого человека. Господи, час от часу не легче! Проклятие, и как это удается его неугомонной жене раз за разом попадать в совершенно немыслимые ситуации?

— Капитан Кэвендиш пытался помочь, но у него ничего не вышло. Этот надменный испанец и слышать ничего не хочет. Взятку принять за то, чтобы снизить пошлины на товары, он готов, но Микаэлу освободить отказывается категорически.

— О Боже! — Люсьен вновь стремительно двинулся вперед. Даже вообразить страшно, что может быть на уме у этого экс-жениха. Интересно, подумалось вдруг Люсьену, сама-то Микаэла помнит, что была помолвлена с проклятым скрягой? Вряд ли. Она, должно быть, понять не может, с чего это он так неистовствует.

Будь на то его воля, Люсьен на крыльях полетел бы в Новый Орлеан. Зная, насколько неразборчив Карлос Моралес в торговых делах, нетрудно было представить себе, каков он с женщинами. Люсьен от души надеялся, что у Вэнса хватило ума не слишком распускать язык. А еще ему необходимо помнить, что, помимо всего прочего, в Новом Орлеане его ожидает разгневанная жена. Тюрьма вполне может вернуть Микаэле память, и тогда ей станет ясно, что Люсьен многое скрывал от нее. Даже если ему удастся вызволить ее, она скорее всего возненавидит его с новой силой.