Гай еще больше помрачнел, не понимая, каким образом французский рыцарь мог угрожать Магдалене, пусть и не впрямую, тем более зная, что перед ним дама. Неужели принял ее за горожанку, открыто приманивавшую клиентов? Тогда все объяснимо. Грубая настойчивость в обращении с женщинами такого сорта вполне естественна. Но Кале принадлежал Англии, и дама только что сошла с борта корабля, на мачте которого развевался флаг Ланкастеров. Ни один француз не позволил бы себе оскорбить или обидеть женщину, приплывшую на этом корабле. Что, если… Но нет, Борегары еще просто не успели узнать о ее прибытии!

— Возвращайся к себе, — велел он. — Надеюсь, ты уже успела понять, что тебе неприлично здесь находиться.

— А ты не составишь мне компанию? Мне ужасно тоскливо и больше не хочется лежать в постели. Что, если нам прогуляться?

Она с надеждой улыбнулась. Де Жерве почувствовал, как земля снова ускользает из-под ног.

— Я не испытываю ни малейшей потребности в твоем обществе, — безжалостно бросил он. — Иди в дом. Если хочешь покинуть это место утром, постарайся провести оставшееся время в постели.

И без того бледное лицо Магдалены сейчас напоминало своим цветом первый снег, а выражение глаз… Именно так она выглядела в тот день, когда Гай наказал ее за дерзкое поведение с Гвендолен. И тогда, как сейчас, была похожа на преданного и раненого олененка.

Но Магдалена повернулась и без единого слова вошла в гостиницу.

Церковный колокол прозвонил к вечерне, но шум не стихал. Эрин принесла ужин: блюдо миног и пирог с угрем.

— Почему у них нет мяса? — едва слышно пробормотала Магдалена, не поднимая головы с подушки. — Запах рыбы, похоже, вовек не выветрится у меня из ноздрей, и я подумать не могу, чтобы взять ее в рот.

— Но это вкусный пирог, госпожа, — запротестовала Марджери с набитым ртом. — И вы никогда не поправитесь, если не будете есть.

Магдалена отвернулась и закрыла глаза.

Час спустя с площади донеслись звуки музыки и громкий смех.

— Там жонглеры, госпожа! — воскликнула Эрин, высунувшись в окно. — И фигляры!

— О да, и, смотри, безумные танцоры! — вторила Марджери, едва не падая на улицу, так что Эрин пришлось схватить ее за передник. — Я видела их в Линкольне! Они мечутся, как помешанные, потому что одержимы дьяволом. Идите сюда, госпожа!

Магдалена устало вздохнула, не имея никакого желания любоваться демоническими танцорами. Голова все еще болела, но не это было причиной ее тоски.

— Почему бы вам не спуститься и не посмотреть представление? — предложила она.

— О, мы не можем оставить вас, госпожа, — отнекивалась Эрин, хотя глаза ее сияли. — Может, вы тоже присоединитесь к нам?

Магдалена покачала головой:

— Нет, не хочется. Но вы идите. Сегодня вы мне больше не понадобитесь.

Поломавшись для порядка, Эрин и Марджери надели накидки с капюшонами и помчались на площадь, где веселье с каждой минутой все больше разгоралось, становясь, по мнению Магдалены, просто необузданным. Она натянула простыню на голову и зарылась лицом в подушку. И должно быть, заснула, потому что когда в следующий раз открыла глаза, в комнате было темно, хотя с площади по-прежнему слышались крики, а свет факелов пробивался в окно. Она сама не понимала, что ее разбудило, но сердце отчего-то больно колотилось в ребра, а во рту пересохло. И тут в окне появилась тень, огромный, похожий на летучую мышь силуэт, и Магдалена сообразила, что некий инстинкт предупредил ее об опасности. Она уже открыла рот, чтобы закричать, когда тень бросилась на нее. В руке блеснуло нечто изогнутое.

Магдалена отпрянула вбок, и нож вонзился в подушку. Горло сжало судорогой, и вопль умер, не родившись. Магдалена бросилась на пол, и как раз вовремя: согбенная фигура высвободила оружие и снова кинулась на нее. На этот раз она закричала, но кто мог ее услышать в таком гаме? Тогда Магдалена схватила с кровати простыню и бросила в убийцу. Простыня обмоталась вокруг державшей нож руки, и неизвестный грязно выругался. Магдалена снова вскрикнула и, как была голая, метнулась к двери. Скользкие от пота пальцы неловко возились с засовом. Гигантская тень выросла у нее за спиной, и она поняла, что это конец. Но все же, обуреваемая отчаянием, нырнула под его поднятую руку как раз в тот момент, когда дверь распахнулась.

Случившееся потом представлялось как в тумане. Она прижалась к стене, пока Гай де Жерве и неизвестный схватились не на жизнь, а на смерть в безмолвном поединке. Внезапно в руках Гая осталась монашеская сутана, а неизвестный в штанах и рубахе метнулся к окну, одним невероятным прыжком вскочил на крышу и исчез.

— Почему он хотел убить меня? — прерывисто выдохнула она, бросаясь к Гаю и вся дрожа от пережитого ужаса. Он прижал ее к себе, нагую, трепещущую, шепча нежные слова, пока она не успокоилась. — Не думала, что кто-то услышит мои крики, — выдавила она. — На улице так шумно…