Неужели она сожалеет о ночи любви? Сожалеет, что больше не девушка? Боится последствий того, что произошло, и обвиняет в этом его? Что ж, пожалуй, несмотря на его клятву, реакция Оливии может быть непредсказуемой.

Энтони взобрался на верхнюю палубу и встал позади Джетро, взглянув сначала на паруса, а затем на остров. Теперь уже четко различались его зеленые долины и белесые утесы. Он отдал распоряжение, и матросы полезли по вантам, отвязывая большой белый марсель и сворачивая его на реях.

Оливия с нижней палубы внимательно наблюдала за их действиями. Все происходило четко и слаженно, каждое движение, отточено! Это напоминало ей поиск решения шахматной задачи или вывод нужной математической формулы.

Когда она поднялась по трапу, Энтони поспешил ей навстречу. Лицо его было мрачным, огоньки в глаза погасли.

Оливия села за стол. Тут были кастрюлька с вареными яйцами, пшеничный хлеб и горшочек масла, кувшинчик с медом, розовая ветчина а кувшин эля. Несмотря на душевные муки, она была голодна.

Энтони сел напротив, подставил лицо солнцу и ветру и ненадолго закрыл глаза.

— Зачем они сворачивают парус? — Она старалась говорить спокойно и заинтересованно.

— Марсель самый заметный парус, — бесстрастным тоном объяснил он. — Я не хочу привлекать внимание.

Энтони взял кувшин и вознамерился наполнить ее кружку. Их взгляды встретились. Оливия отвернулась, увидев недоумение и вопрос в её глазах.

Взяв вареное яйцо, она постучала по столу, чтобы разбить скорлупу.

— Ты хочешь подойти тайно потому, что ты пират, или это из-за войны? — спросила она, стараясь держать себя в руках.

— Ни то ни другое.

— Но ты же на стороне короля, — удивилась она. — Ты говорил о моем отце как о королевском тюремщике. Он, прищурившись, посмотрел на нее.

— У меня нет времени на эту войну. Почти семь лет страну заливает кровь, брат идет на брата, отец на сына. И ради чего? Это всего лишь столкновение амбиций короля и Кромвеля. — Он коротко и довольно неприятно рассмеялся. — Я пират, контрабандист и наемник. И продаю свой корабль и свои таланты тому, кто больше заплатит.

Горечь, сквозившая в его тоне, и это циничное заявление заставили ее содрогнуться.

— Как я попаду домой? — почти с отчаянием спросила Оливия. Руки ее задрожали, и яйцо выскользнуло на стол. Покраснев, она подняла его.

— В чем дело? — тихо спросил он, и его глаза вновь стали ласковыми, горечь исчезла.

Оливия лишь покачала головой. Разве она могла рассказать о том, что ее так мучит? И как говорить об этом с человеком, который вновь вернул грязь в ее жизнь, и теперь эти воспоминания стали такими же живыми, как тот ужасный год ее детства?

— Если вы не хотите привлекать к себе внимания, то как я попаду домой? — повторила она, счищая с яйца остатки скорлупы.

Энтони резал ветчину. Гнев пересилил в нем обиду, потому что он не собирался поддаваться боли, которую причинял отказ. Если она не хочет, он не будет добиваться ее доверия. У него есть дела поважнее. Пусть их пути с Оливией Гренвилл и пересеклись, но она удалится, не оставив в его душе следа. Значит, на этот раз он ошибся. Интуиция обманула его. Как сказал Адам, когда-нибудь должен же случиться первый прокол. Ладно, он позволит этой невинной малютке вернуться к своей спокойной, привилегированной жизни. Она не будет страдать от нежелательных последствий — он об этом позаботился.

— Могу я предложить вам ломтик ветчины — сухо спросил он.

— Благодарю.

Положив ломтик ей на тарелку, он таким же бесстрастным тоном проговорил :

— Один из членов команды, у которого на острове семья, доставит вас на берег, а там вас встретят и отвезут домой. История, которую вы расскажете, весьма правдива. Вы оступились и упали с утеса вниз. Крестьянин по имени Джон Баркер подобрал вас и принес к себе домой, где вас лечили все это время. Жена Баркера кое-что понимает в медицине. Ее многочисленных детей мне никогда не удается сосчитать.

На мгновение в его глазах мелькнула улыбка. Затем он помрачнел и продолжил:

— Скажете, что несколько дней не могли вспомнить, кто вы. Когда же вы окончательно пришли в себя, вас отвезли домой. Естественно, вы будете чрезвычайно благодарны Баркерам за внимание и заботу и проследите — я в этом уверен, — чтобы лорд Гренвилл вознаградил их.

Энтони вел себя так, будто давал ей урок достойного поведения, ибо сомневался, что она сама способна осознать свои обязательства. Оливию покоробил его менторский тон, но она не в силах была изменить царящую за столом атмосферу. Слова застревали у нее в горле.