Славин спросил:

— Как ваша фамилия?

— Сыроежная.

— Имя?

— Любовь Сергеевна.

— А официантки?

— А зачем тебе и официантке писать? Хватит, что мне напишешь.

Славин еле сдерживал себя, чтобы не схватить ее за руку и прямо через прилавок вытащить в зал, бросить в машину и доставить в ближайшее отделение милиции. Но он знал, что прежде, чем задержать преступницу, надо предъявить ей обвинение. Славин сел за стол и стал писать, а перед глазами у него стоял образ отца. Возможно, именно Латанина и донесла фашистам о нем. Вспомнил ее улыбающуюся на Комаровском базаре, окруженную гестаповскими офицерами, показывающую рукой на какого-то мужчину, которого тут же схватили. Его не смутило то, что эта женщина назвалась другой фамилией, нет, он не перепутал, это была она — Светка Латанина!

Владимир написал несколько слов благодарности, указав в ней фамилию Сыроежной. Есть он не стал. Выпил водку и начал торопить водителя. Тот удивленно посмотрел на него.

— И чего ты так спешить стал? То благодарность пишешь, то даже от еды отказываешься.

— Ладно, друг, не ворчи, сделай для меня доброе дело, поехали побыстрее!..

В пивнушке народу было много. Купрейчик и оперуполномоченный уголовного розыска Новиков, которого он взял себе в помощники, заказали по кружке пива и, стоя недалеко от пивной бочки, осторожно разглядывали продавца.

Ему было не меньше семидесяти. Среднего роста, с редкими седыми волосами. Он работал проворно и ловко. Быстрым движением подносил пустую кружку к крану, открывал его, при этом весело переговаривался со знакомыми, которые, как успели заметить оперативники, довольно часто появлялись здесь.

В каждую кружку Мулер явно недоливал пиво, не обращая внимания на то, что почти половина кружки заполнена пеной, протягивал ее клиенту. Один из посетителей возмутился:

— Ты бы, дед, недоливал, но по-божески, а так словно на тебе креста нет. Посмотри на себя: ты же жизнь уже прожил, а все гроши копишь. Богатство на пене накопил, небось, уже и сам не знаешь сколько.

— А ты не пей, тогда тоже богатым будешь, — невозмутимо и совершенно безобидно ответил Мулер.

Находившийся недалеко мужчина сказал жалобщику:

— Не трепи себе нервы, мужик. Разве доймешь его, этого скопидома, словами. Вот если бы ему в морду врезать, то тогда, может, и дошло бы, но ведь нельзя — старик же. Хотя что касается его возраста, то не беспокойся, он нас переживет и болеть не будет, и совесть его грызть не станет...

Дед не дал ему закончить и бесстрастно ответил:

— Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным.

Купрейчик наклонился к Новикову:

— Слушай, Ваня, а что, если нам воспользоваться этим шумом и пригласить Мулера для объяснений в отделение, заодно там и о Корунове выясним?

— Давай, — односложно согласился Новиков и, поставив на небольшой, залитый пивом прилавок кружку, показал Мулеру удостоверение. — Заканчивайте торговлю и собирайтесь. В отделении разберемся, долго ли вы еще обманывать будете.

Мулер даже глазом не моргнул и тем же спокойным и невозмутимым тоном ответил:

— Опять, наверное, милиции пиво не понравилось. Хорошо, сейчас соберусь...

В отделении Купрейчик открыл выделенный для его группы кабинет и пригласил Мулера сесть. Продолжая сохранять спокойствие, тот сказал:

— Я думаю, что из-за пивной пены садиться не стоит.

— Это почему же? — заметил Новиков. — Вы людей обманываете и считаете, что за это перед законом отвечать не надо?

— Э, молодой человек, я не обманываю...

— Как это не обманываете, — удивился Новиков. — Ответьте мне тогда, почему вы недоливаете покупателям пиво?

— Я старый человек и плохо вижу...

— А почему, в таком случае, не переливаете?

— О, я еще не настолько ослеп. — Мулер лукаво и чуть заметно улыбнулся.

Чем дольше Купрейчик слушал Мулера, тем больше убеждался, что он не так прост, как показалось. Капитан несколько раз уловил не по возрасту быстрый и внимательный взгляд, которым ощупал его старик. В глазах светился скорее вопрос, чем испуг или растерянность.

«Догадывается старик, что не из-за пива мы его сюда привели. Наверное, ходить вокруг да около не стоит. Он неглупый человек, а с таким лучше отношения на доверии строить».

— Лев Абрамович, а кем вы работали до войны?

— В какое время?

— Ну хотя бы в предвоенные годы.

— О, тогда я был уже на пенсии.

— Ну а на пенсию когда пошли?

Мулер тем же ровным голосом неожиданно сказал:

— Вы меня извините, но я прожил на свете, как говорится, дай бог каждому и уверен, что вы не хуже меня знаете, кем я работал и когда на пенсию ушел. Я в этом уверен на все пять тысяч рублей, так же как и в том, что не из-за пены я здесь. Вам что-то от меня нужно. Спрашивайте и поверьте, Лева Мулер и в более молодые годы не кривил душой перед властью. Скажите, какой мне смысл врать сейчас, на склоне жизни, когда хочется одного: немножко тепла, уюта и чистого нижнего белья?