— По сведениям графа Ронфрена, передовые полки мелонгов уже ввязались в стычки с пиратами. За пару дней выйдут к Шуанси. Город, безусловно, падет, и быстро, однако бои на этом, надеюсь, не закончатся. Пираты рассеялись по обширной территории, выловить всех — труд кропотливый и долгий. Тем не менее, я дал бы на усмирение края максимум неделю. Значит, где-то через неделю мелонги пустятся обратно. По сути, задача — достичь столицы раньше них. Существует запас в несколько дней, но если нас что-либо задержит… То есть, друзья, возможное время высадки весьма ограничивается. Прозеваем момент — деньги принца улетучатся втуне.

— Чужие — не свои, — фыркнул Бойд.

— Разумеется, но проблема не в золоте, Тинас, — в другой раз мы вряд ли организуем такой шум и отвлечем такую массу войск. Пробивать самим, с кровью и потерями? Посему, полагаю, должным неотлагательно назвать наконец день. День, ради которого мы и жили все эти десять лет. — Шагалан с сомнением покачал головой, но командор не отреагировал. — Как я понимаю, люди, оружие и лодки готовы, дело только за нашим словом.

— Если разговор о выборе среди считанных дней, — заметил Рокош, — то логично избрать ближайший. Разница невелика, а так мы хотя бы подстрахуемся на случай неожиданностей. Бури, например.

За стенами зала и впрямь выл ветер, штормило уже вторые сутки.

— Тогда почему бы и не завтра? — вступил Керман. — Чем скорее тронемся, тем лучше. Тянуть с вторжением нынче смысла нет.

— Шторм все равно придется пересиживать. — Командор остановился напротив ребят. — А кроме того… Тинасу следовало бы ко времени высадки находиться в Амиарте.

— Очень желательно, — кивнул толстяк. — Приносящий весть первым, превращаясь на миг в хозяина положения, способен извлечь кой-какую выгоду. Правда, и в Даго неплохо бы находиться — подтолкнуть наших рыцарей. В бой они снаряжаются не слишком охотно. Может, ушлем туда вашего графа? Как его… Ронфрен?

— Черт с ними! — отмахнулся командор. — Если своя шкура дороже короны, пусть нежатся на спокойном берегу. Проку от них мало. А для любезного принца вернейший из кнутов — наше успешное продвижение, почует — полетит во весь дух. Отправим в Даго оруженосца графа, его же самого возьмем с собой. Ведь необходим человек, который непредвзято донесет до принца нашу истинную роль в освобождении страны? В придачу, как я видел, он воин не из последних и отыскал общий язык с ребятами… Теперь насчет даты. Бойд прибудет в Амиарту не раньше первого мая, войска возвратятся в Ринглеви не раньше тринадцатого. Седьмое число, думаю, устроит?

— Нет, — обронил Шагалан среди согласной тишины.

Эскобар развернулся к нему, глянул уже жестче. Ночной истории с Ринарой он определенно не собирался забывать.

— Объясни.

— Мне не нравится именно то, — сухо проговорил юноша, — что вы, командор, упомянули в самом начале, — ограниченный выбор дня. Действительно, наблюдая за событиями, творящимися в Гердонезе и около, удается наметить удобнейший момент для вторжения. Но если сей нехитрый расчет провели мы, что помешает проделать то же Гонсету? Надеюсь, вы не считаете его глупее себя?

— Я никогда не считал наместника дураком. — Эскобар насупился. — И наиболее опасный период вправду предугадываем. Но что он после этого в состоянии предпринять? Его основные войска далеко на западе, а остальные… Куда он денет остальные? Растянет цепью вдоль всего побережья? Или сосредоточит в Ринглеви? Первый вариант просто бредовый, а второй вполне нас устраивает. Одно доброе сражение, и Гердонез свободен, чем плохо? Нет, друзья, никакое оглашение даты Гонсета не выручит. В реальности важно не столько время, сколько место.

— А что с местом? — упорствовал разведчик. — Вы, как понимаю, нашли точку для высадки. И готовы тоже ее объявить?

— Несомненно. Мы же должны представлять, куда брать курс?

— Неужели не осознаете, сир: произнося название, вы способны подарить неприятелю убийственные сведения! Ведь сами изрекли: главное — место. Разнюхав его, войска просидят в засаде и день, и неделю!

— Да как же враг услышит мои слова? — Эскобар начал терять свое холодное спокойствие. — Ты вновь, Шагалан, о сверхъестественных талантах Гонсета? Опустись на землю, страхи и слухи сейчас не помощники. Разумеется, все, что звучит в этих стенах, не предназначено для широкого оповещения. Но и люди сюда подбирались не абы какие! Если подозреваешь кого-то из присутствующих в предательстве, скажи прямо… Только имей тогда в виду тяжесть подобного обвинения и прочность необходимых доказательств. Ты решишься на такое?

Юноша обвел глазами круг соратников.

— У меня нет никаких подозрений насчет кого бы то ни было лично. Я лишь отдаю отчет в силе сведений, которые намерены здесь обнародовать. Не ведаю, каким путем Гонсет попытается их заполучить. И попытается ли вообще. Однако я чувствовал бы себя много спокойнее, не существуй самого предмета охоты — все, раз прозвучавшее, может тем или иным манером достигнуть враждебных ушей. В данном случае это особенно чревато.

— Наш лагерь не проходной двор, любезный! Он и так весьма отъединен от мира. Потребуется, мы вовсе отгородимся, словно чумные. Никто не войдет и не выйдет! Слава Творцу, терпеть недолго.