– Фредерик уже скоро придёт, – сказала Бонни. – Погладьте пока этого котика, может, он для вас помурлычет. Он так замечательно мурлычет!

Джо сидел, стиснув зубы, и не намерен был издавать ни звука. Однако взгляд Дульси напомнил: «Ты обещал. Если ты не собирался вести себя вежливо, зачем было обещать?» Нехотя он снова свернулся в напряженный угрюмый клубок.

Дульси же была уверена, что их миссия важна, что доза кошачьего внимания поможет этим старикам, сделает их немножко счастливее, поможет справиться с мыслями о смерти.

Лично Джо был не согласен. «Ты становишься старым и слабым. Очень скоро ты уйдешь. Так положено. Так устроено природой, зачем же этому противиться? Пусть природа берет своё, и нечего путать установленный порядок всякими новомодными способами лечения».

Но, думая о старости, он всячески избегал мыслей о тяжёлом состоянии Барни. В конце концов, Барни был просто симпатичным псом, который не нуждался ни в какой замысловатой теории вроде той утешительной, о загробной жизни, в которую верила Дульси. Да и неоткуда ему было этого нахвататься.

Дульси же была убеждена, что всех живых существ ожидает некая последующая жизнь. Ну и отлично. Но кто сказал, что там будут лишь сардинки в сметане? Там тебя поджидает масса неожиданностей, и неосторожный путешественник может угодить в бесчисленные и самые ужасные ловушки.

Чуть ранее этим летом, после нескольких недель серьёзных размышлений на эту тему, что самым плачевным образом сказалось на его нервах, Джо решил: ослепительная мечта о вечной жизни не для него. Не дано ему было подняться на такой уровень, чтобы разделить с Дульси её смутные идиллические ожидания, не загадывал он так далеко. Лучше ни во что не верить. Лучше уж признать неизбежность смерти – просто и не мудрствуя, а не грезить о возможности предстоящего неизвестно чего.

Вскоре Бонни Доррис оставила их и направилась в другой угол комнаты, чтобы уделить внимание двум пожилым дамам, которые громко спорили, кому из них достанется рыжий кот. Сам кот расслабленно лежал, ухмыляясь, на коленях у одной из споривших и, казалось, оставался совершенно безучастным к поднявшейся из-за него суматохе; ему явно было хорошо, и он не собирался жертвовать ни единой минуткой своего удовольствия.

Дилон не обратила на ссору никакого внимания, она стояла, осматривая помещение и внимательно вглядываясь в каждого, кто с запозданием подходил из коридора. Девочка явно была на взводе, от её напряжения у Джо даже нос зачесался.

– Торчи здесь целыми днями, – пожаловалась Эула, – а Фредерик дома один невесть чем занят. Может, он там вообще с другой женщиной. Или книжки читает. Всегда выскакивал из кровати раньше времени, чтобы почитать. Ещё солнце не встало, а он уже на ногах, сделает себе кофе и за книжку. Я всегда чувствовала запах кофе. Спрячется на кухне и читает, только время зря тратит.

Её живот затрясся, едва не придавив Джо.

Дилон взглянула на Эулу, вряд ли прислушиваясь к словам. Мэй Роз и Дульси также не обращали на окружающих внимания, занятые молчаливым общением на свой манер. Мэй Роз улыбалась и почёсывала кошку, а та строила самые блаженные гримаски. Кресло – каталка Мэй Роз поражала воображение: она была увешана сумками, сумочками, торбами и мешочками самых разнообразных цветов и фасонов: тряпочные и с цветочками, красные и синие, они свисали по бокам и со спинки, и все были битком набиты. Оттуда торчали глянцевые журналы, экземпляр местной газеты, рукав голубого свитера и коробка салфеток. Сквозь прозрачный пластик одной из этих сумок можно было видеть несколько ярких лоскутков, недоеденную плитку «Херши», одинокую белую перчатку и гладкое личико фарфоровой куклы.

Дилон присела на подлокотник кресла Эулы. Она немножко поёрзала, собираясь с духом. Похоже, она не успокоилась, а, наоборот, на что-то решилась.

– Готова поспорить, – обратилась она к Эуле, – что у вас тут полно друзей.

Эула изумленно посмотрела на неё.

– Вы долго жили в Молена-Пойнт до переезда в «Каса Капри»?

Эула не ответила. Она пристально смотрела на Дилон.

– Я так и знала, что где-то тебя видела.

– Возможно, – сказала Дилон. – Если вы часто выбирались в город.

– Нет, не в городе. Я запомнила лицо, детка. Имя забыла, а вот лицо помню. Но тогда в гостиной то и дело появлялся какой-нибудь ребёнок. Только мои племянницы не показывались. И детей своих никогда не приводили. Сами-то пару раз наведывались, всё хотели выяснить, что у меня в завещании написано. – Она бросила сердитый взгляд на Дилон. – Только я им не сказала. Не их это дело, вот что.

– Наверняка вы с госпожой Мэй Роз тоже дружите, – гнула своё Дилон.

Джо не удержался от улыбки. Ребёнок ничего не смыслит в дипломатии. Кто-то должен поговорить с ней, объяснить, что она ничего не добьётся в жизни, если не научится слегка хитрить.

Она склонилась к Эуле.

– Наверняка вы с госпожой Роз смотрите вместе телевизор. Джо не мог взять в толк, к чему она клонит таким вступлением, однако девочка явно не собиралась сдаваться.

– Только не телевизор, – пробурчала Эула. – Мэй только и делает, что играется со своими куклами. – Она снова хмуро посмотрела на Дилон. – Ты задаёшь столько вопросов, как моя покойная мамочка. Она померла уже лет сто как! – и Эула разразилась противным кудахтаньем.

– Не хочу показаться надоедливой, – сказала Дилон, – однако я все же готова поспорить, что вы всех тут знаете. Всех в «Каса Капри». Наверняка знаете. Если вы жили в городе, вы знаете всё про них.