– Благоразумно ли это, дорогие мои? – Личико леди Урсулы, очертаниями напоминающее сердечко, утратило свое обычное выражение безмятежности. – При всем своем необыкновенном богатстве, этот человек – простой горожанин. Разве достойно джентльмена обсуждать что-либо с человеком, который настолько ниже его по положению?

Гарт отошел от камина, взял стул и опустился на него.

– А разве у меня есть выбор, мама? – несколько раздраженно произнес он. – Из-за того, что отец пристрастился к азартным играм, этому простому горожанину удалось приобрести все, что принадлежало мне, и теперь я в его власти. – Он поднял измученный взгляд на Тристана. – Я даже не могу отдать тебе обещанное поместье в Суффолке, так как не являюсь больше его законным владельцем. Как, впрочем, и всего остального моего имущества.

Тристан пожал плечами, стараясь не показать своего разочарования.

– Не беспокойся. Я не уверен, что подошел бы на роль фермера. – Он выдавил из себя некое подобие улыбки. – Что касается отношений с горожанами, то все шесть лет, что я находился во Франции, я ни с кем, кроме них, не имел дела, включая и такого горожанина с дурной репутацией, как наполеоновский министр полиции Фуше. Откровенно говоря, простые горожане мало чем отличаются от своих титулованных собратьев. С этим выскочкой-англичанином мы обойдемся соответственно его собственным понятием о приличиях.

Хотя Тристан и понимал, что его пустые заверения вряд ли могут послужить разрешению проблемы, но, все же, судя по выражению глаз женщин, с надеждой обращенных к нему, увидел, что добился желаемого воздействия на графиню и Кэролайн. Судя по мрачному выражению лица Гарта, было ясно, что его-то речь Тристана не смогла одурачить, но, поймав выразительный взгляд брата, он поддержал его. Кроме них, больше некому было успокоить этих двух отчаявшихся женщин. И спустя несколько минут братья, под предлогом того, что им необходимо обсудить план предстоящей встречи, покинули дам.

– Знает ли леди Сара о твоих проблемах? – спросил Тристан Гарта по пути к библиотеке. Дочь их соседа, виконта Тинсдэйла, бегала за Гартом по пятам еще с тех пор, когда они были маленькими детьми. Обе семьи всегда считали само собой разумеющимся, что они когда-нибудь поженятся.

– Я до сих пор не нахожу в себе сил порвать с ней. – Голос Гарта, полный горечи, заметно дрогнул. – Самое страшное во всей этой безобразной истории то, что я вынужден причинить боль любимой женщине. Сара так долго ждала моего предложения, что теперь я не знаю, как рассказать ей о крушении всех наших планов.

Тристан нахмурился:

– Я слишком хорошо знаю Сару, чтобы поверить, что ее любовь к тебе зависит от твоего богатства.

– Конечно, мы никогда не сможем разлюбить друг друга. Но неужели ты думаешь, что виконт Тинсдэйл отдаст свою единственную дочь за нищего, даже если этот нищий носит титул графа? Да и я сам никогда не смогу предложить ей разделить со мной жизнь, полную отныне позора и лишений. – Гарт резко покачал головой. – Нет. Я представляю себе весь ужас моего положения и найду в себе силы порвать с ней.

Гарт гордо распрямил свои узкие плечи, и этот жест заставил сердце Тристана сжаться от острой жалости к своему несчастному брату. Вместе с тем он испытал странное облегчение оттого, что его душа свободна от столь сильных страстей. Тристан всегда сомневался, что радости любви способны окупить причиненные ею страдания.

– То, что сейчас тебе крайне необходимо, – это залить свое горе… – решительно заявил он. – Да и мне не помешает хорошая выпивка. Что, если нам совершить налет на винный погреб? Может, там завалялась бутылка французского коньяка. За последние шесть лет я научился понимать толк в подобных вещах.

Гарт улыбнулся уголками губ.

– Великолепная идея, – с деланным энтузиазмом произнес он. – Но прежде я хотел бы кое-что тебе передать. – Он вытащил из ящика библиотечного стола золотые карманные часы и протянул их Тристану. – Это одна из двух вещей, оставшихся после нашего покойного отца.

Тристан брезгливо взглянул на богато украшенные часы.

– Благодарю покорно, но я не испытываю ни малейшего желания хранить память о старом распутнике, который не удосужился даже признать меня своим сыном.

– Пускай тогда они послужат тебе предостережением от всего порочного и дурного, что было в душе старого негодяя, – мрачно отозвался Гарт. – Только ради этого я тоже оставил у себя старую папашину табакерку.

Контора компании "Харкур Шиппинг" была расположена в двухэтажном пакгаузе неописуемой архитектуры, возвышавшемся среди обширного рыбного рынка Биллинсгейт. Тристан и Гарт приехали сюда в фаэтоне покойного графа – не очень удобном, но внешне весьма импозантном. Их экипаж прокладывал путь сквозь толпу домохозяек и слуг из богатых домов, которые торговались с владельцами прилавков из-за тюрбе, лососей, омаров, угрей и прочих даров моря.