Герцог нахмурился и недоуменно поглядел на собеседницу.

— Боюсь, смысл вашего замечания ускользнул от меня, Ашалинда.

Ангавар сидел так близко к невесте, что при каждом его движении черные волосы касались плеча девушки — и каждый раз ее пронзала дрожь. Услышав этот разговор, он приподнял бровь.

— Линдориет берет то, что пожелает, и там, где ей вздумается, — расслышала Ашалинда тихий шепот. — Она в своем праве. Иные из нас от этого права отказываются, иные — нет.

Тут Ашалинда заметила, что ни один из гостей, чьи тарелки подверглись столь бесцеремонному обхождению, ничего не заметил. Прекрасная Светлая брала только торад пищи, оставляя на блюде лишенную жизненной силы шелуху.

— Но она больше всего берет у самых худых гостей.

— Потому-то они такие худые.

— Но в этом ведь нет никакой логики!

Ангавар поглядел ей в глаза.

— Тебе придется еще много узнать о наших обычаях, Златовласка.

— Я всегда считала, что Светлые обычно наказывают тех, кто слишком много ест.

— А ты обратила внимание на то, как избранные Линдориет едоки жадно поглощают еду? Они набрасываются на нее, как голодные волки, но все худеют и худеют.

— Да, вид у них нездоровый. Однако остальные поглядывают на них с завистью, мол, столько едят, а такие стройные. Так что же для них лишение торада — награда или наказание? Вот ведь загадка…

— Для тебя. — Наивность невесты забавляла короля Светлых. — Гляди-ка вон туда.

Он показал на стол, за которым сидели разряженные придворные. Лицо маркиза Эрли — роскошный дублет которого угрожал вот-вот лопнуть — искажала гримаса боли. Отодвинув бархатное с позолотой кресло подальше от стола, он вытирал пот со лба кружевным носовым платком. Стройный юноша из числа Светлых мимолетно уколол его в торчащее брюхо тросточкой. Другой, не сбиваясь с шага, прошелся по подагрическим ногам маркиза. Пожилой дворянин застонал и, поджав ногу, принялся растирать пальцы.

— Бедняга маркиз сам страдает из-за своего обжорства, — заметил Эрсилдоун, проследив направление взгляда соседки по столу.

— Нет— нет, — запротестовала она. — Это все проделки Светлых.

— Томас говорит чистую правду, — возразил Ангавар. — Этот человек просто обжора. Ему требуется хороший урок.

— Суровы твои законы, — вздохнула Ашалинда. — А если Эрли удастся уговорить изменить привычки, ты вылечишь его от подагры?

— Тогда он и сам вылечится, — засмеялся Ангавар. Звуки его смеха мгновенно вытеснили из головы девушки всякие мысли о маркизе Эрли. Близость возлюбленного кружила голову, наводила на мысли, которые было трудно вытеснить из головы. С трудом обуздав себя, Ашалинда снова поглядела на ристалище.

Каждый вечер, после того как возводили шатры и помостки, Фулет, ныне занявший пост придворного колдуна вместо смещенного Саргота, устраивал фейерверки, по сравнению с которыми все прочие представления такого рода бледнели, как свечки рядом с ярким костром. А когда фейерверки заканчивались, между гуляющими зажигались нежные разноцветные шары — они выстилали края каждого павильона, каждого флага, ложились светящимися линиями на землю. Если кто-нибудь пытался взять такой шар, свет тут же гас, а сам шар исчезал, но вскоре загорался снова.

Вокруг турнирного поля были установлены специальные подмостки для менестрелей и музыкантов и особые площадки для танцев. К радости и изумлению танцующих, ноги их скользили по деревянному настилу легко и гладко, точно мыльные пузыри по воде.

Немало было спето песен, немало произнесено речей и немало чаш поднято за здравие нового государя Эриса, Короля Светлых-из-под-Холма и его невесты. После очередного тоста за обоих королей Правдивый Томас вскочил на ноги и произнес пылкую речь, прославляя Ашалинду. Не вдаваясь в подробности ее прошлого, он столь поэтически и красноречиво описал ее странствия, что девушка заслушалась, гадая, неужто все эти замечательные события произошли именно с ней. Сианада Бард представил доблестнейшим героем, охранявшим девушку в первом ее путешествии, Кейтри с Вивианои превознес за верность и отвагу во втором. Не забыл он и о Диармиде с Муирной. Эрсилдоун завершил речь, галантно вспомнив, как однажды танцевал с Ашалиндой на дворцовом балу, и заверив всех присутствующих, что он безмерно польщен тем, что имел удовольствие танцевать с будущей королевой Светлых.

Только тогда Ашалинда со всей отчетливостью осознала, какой же невероятный шаг собирается совершить. За всеми переживаниями последних месяцев она как-то начисто упустила из виду этот момент. А ведь обручившись с Ангаваром-Торном, она станет королевой Светлого королевства. Это казалось немыслимой фантазией, дикой мечтой — заманчивой, но пугающей. Взгляд девушки снова остановился на ее красавце возлюбленном. Ведь он-то Светлый — один из представителей ужасного и прекрасного народа, что так любил людей, но принес им столько мук. И союз между двумя этими народами всегда был обречен окончиться трагедией… Но все же — эти трагедии остались в прошлом. А теперь все будет иначе!

Несмотря на все преграды, на все различия, любовь ее к Торну была крепка и незыблема — как стальная игла, соединяющая две части одной брошки: половинку из алмаза и половинку из стекла.

И снова пили за Сианада, пили за Вивиану и Кейтри. А потом из-за стола, поставленного чуть поодаль от остальных, поднялся человек. Он поклонился сидевшим за самым высоким столом — и все кругом немедленно затихли.

— Говори, — чистым голосом приказал Эдвард. — Ты знаешь, как высоко чтим мы морской народ. Вы тоже клялись нам в верности, а дары, что вы принесли, у нас в большой цене.