— Переправляться сейчас — просто безумие! — завизжала та. — Я никуда не пойду!

— Оставаться в одиночку в Лаллиллире — еще большее безумие! — рявкнула на нее Тахгил, подтягивая и закрепляя лямки мешка. — Каждый миг, что мы теряем на споры, вода поднимается все выше. Идем!

И она шагнула в каменный берег потока. Первый камень располагался примерно в пяти футах — пяти футах кипящей черной воды. Отойдя на пару ярдов, Тахгил взяла разбег и перелетела через нее, приземлившись на голый каменный выступ. Оттуда — на второй камень.

— Кейтри?

Девочка уже прыгала через первый пролет. Перебравшись на следующий камень, Тахгил снова оглянулась и увидела, что и Вивиана, пусть с неохотой, последовала примеру подруг. А дождь тем временем все хлестал, стоял сплошной стеной, сек лица, застил глаза, прижимал к телу одежду, хлестал по голове и плечам. А хуже всего — пополнял и пополнял запасы воды в реке. И река поднималась. С каждым новым прыжком ноги девушек уходили все глубже в воду. Сила течения едва не сбивала с ног.

Вернуться? Но Тахгил достигла уже середины Черного богатыря. Теперь было все равно, в какую сторону двигаться, тем более что оба берега скрывались за сплошной пеленой серого ливня. Главное — успеть, устоять, уцелеть, выбраться на твердую почву прежде, чем река совсем выйдет из берегов.

Внезапно веревка дернулась, натянулась, чуть не сбивая девушку с ног. Тахгил обернулась. Кейтри — еще миг назад еле различимая, расплывчатая фигура в струях дождя — исчезла. Поток смыл ее, скинул с камня.

Откинувшись назад, изо всех сил упершись ногами в скользкий камень, Тахгил тянула, тянула изо всех сил. Вивиана, еле видимая в водяном сумраке, тоже тащила за веревку. И вот из-под пены разливающегося Черного богатыря показалось детское личико.

Подхватив Кейтри под мышки, Тахгил с трудом втащила девочку на камень. Кейтри кашляла, силясь отдышаться. На счастье, она не очень наглоталась воды и не потеряла сознания.

Тахгил прижалась губами к уху младшей подруги.

— Я не смогу нести тебя. Не перепрыгну на следующий камень. Ты должна прыгнуть сама.

— Перережьте веревку, — простонала девочка. — Перережьте. Я не смогу.

— Сможешь!

И, не вступая в дальнейшие разговоры, Тахгил перескочила на следующий камень. Миг чудовищной неуверенности — и подрагивание веревки сообщило ей, что Кейтри набралась мужества и последовала ее примеру.

Удивительно — но чудовищной переправе все же пришел конец. Когда даже стойкая духом Тахгил начала сомневаться, останутся ли они в живых этой ночью, не суждена ли им скорая и мучительная гибель в волнах, она вдруг, перелетев очередной пролет черной воды, обнаружила, что оказалась на суше. Сушей, правда, эту мокрую землю назвать было трудно, однако это был берег.

Повалившись на склоне холма, там, куда не должна была поднять вода, подруги долго лежали без сил, даже не распутав связывающую их веревку. А дождь все лил и лил, смывая с них все напряжение безумной ночи.

Он не утих и утром, не утих днем. Поднявшись, полуживые от усталости девушки побрели искать хоть какое укрытие, чтобы переждать день и отдохнуть.

Лило весь день. Скорчившись под толстым поваленным стволом, путницы подкрепили силы размокшим в рюкзаках черным хлебом и парой глотков «драконьей крови». А когда к вечеру дождь наконец кончился, Кейтри посчастливилось отыскать подгнившее бревно, в глубине которого можно было наскрести относительно сухой трухи. Тахгил повезло меньше: как ни задирала она голову, как ни всматривалась в кроны деревьев, не завиднеются ли там темные шары хлеба Светлых, — все понапрасну. То ли усталые глаза подводили свою измученную хозяйку, то ли здесь этого деликатеса просто не росло. Путницы выскребли сердцевину ствола и подожгли. Одежда потихоньку начала сохнуть.

Ночью Тахгил молча сидела у огня. В глазах ее отражались языки пламени. Вдруг кольцо резко сдавило палец. Девушка отвернулась от огня, чтобы глаза скорее привыкли к темноте, и предостерегающе прошептала своим спутницам:

— Какая-то нежить рядом.

Сверкнула золотом узорная парча. На краю обруча тьмы стоял высокий и стройный болотный цветок — должно быть, лилия. Глаза Тахгил расширились от изумления.

Неужели это женщина из народа талитов?

Дама в зеленом наряде шагнула вперед. Волосы ее золотились желтизной нарциссов и лютиков. Складки шелка спадали с плеч на тонкую талию, опоясанную венком кувшинок. В волосах висели, а скорее сказать — росли, маленькие зеленовато-белые цветы. Прекрасное лицо явно принадлежало не смертной деве. Искорки отраженного пламени костра плясали в ее волосах, скользили по ручейкам воды, что струились с кудрей вниз по зеленому платью с широкими рукавами и разливались лужицей у босых ножек незнакомки, похожих на две маленькие рыбки.

Груагахи никогда не высыхают — как и фуаты, и волосы морских русалок.

Лепестки губ розового ротика приоткрылись.

— Нельзя ли мне обсушиться у вашего огня?

Глубокий, звучный голос, с легкой хрипотцой. Тахгил вспомнилось предупреждение лебединой девушки: «Позовите их, приютите».

— Добро пожаловать, — учтиво отозвалась она, скрывая неприязнь и страх.

Вивиана с Кейтри опасливо отпрянули подальше от колдовской гостьи. Та исподлобья поглядывала на них из-под тяжелых, нависших век, тянула к огню руки с длинными тонкими пальцами. С узких запястий капала на землю вода.