Перед глазами мелькала дорога. Лента пыли из-под копыт. Застывшие колосья. Лицо Усача: как он взвизгнул «Беги», а сам остался на месте. Как он дрожал, на закате ожидая нас в Холмовом лесу — на условленном месте. Светлые Холмы уже сделались добычей йолльцев, мы с дедом жили в лесу, который кормил нас и защищал. Ягода к тому времени погибла, став жертвой предательства, а Усач то пропадал у себя на болотах, то появлялся снова. И вот Усач пришел… нет, прибежал, он почти всегда бегал, тяжело дышал и вытирал мокрую безусую губу… Он прибежал, чтобы сказать: за Кружелью видели большой йолльский отряд.

«Вина может считаться доказанной только тогда, когда есть неопровержимые… факты. Свидетельские показания». Как упрямо этот йоллец держится за свои представления о законе… Как дотошно соблюдает кем-то установленные правила — и тратит, безжалостно тратит на них последние минуты жизни…

А я готов осудить Усача. Не Усача даже — Крикуна, на которого пала отдаленная тень подозрения. Жаль, что человеческие корни невидимы… Если бы их можно было выкопать из небесной дымки, как из душистой земли, взять на ладонь и рассмотреть: вот гнильца… Вот неизлечимая болезнь корневища… А вот чистые, белые, крепкие корни, идущие глубоко, глубоко…

Я свалился с коня.

Сам не знаю, как это получилось. Наверное, я на мгновение уснул. На одно-единственное мгновение. А когда очнулся, надо мной были звезды. Гудела голова, болела и дергала каждая жилка, в лицо заглядывала луна… А вдалеке разворачивал коня йолльский маг, в полутьме сверкали его глаза и светился перстень на пальце.

— Осот?!

Я сел. Кружился мир перед глазами; моя нелюдь отошла в сторону от дороги и ждала, переступая с ноги на ногу, нервно подергивая хвостом.

— Ты что? — маг был уже совсем близко. — Ты цел?

— Да, — я еле ворочал языком. — Поднимись… на ту гору. Посмотри… Здесь дорога видна вперед на два поворота.

— Без фокусов, — сказал он сухо. — Я тебя достану и на расстоянии.

— Я тоже… Поторопись. Я хочу, наконец, отдохнуть.

Мы нагнали его почти через час. Услышав, как я и предполагал, издали топот копыт, он не стал прятаться в развалах камней, а рванулся через каменистый гребень — на ту сторону гряды.

— Стой!

Глядя, как он бежит, перепрыгивая с камня на камень, я окончательно узнал его. Прошло двадцать три года, он постарел, отяжелел, обзавелся усами и бородой… Но я его узнал.

— Стой! Именем Йолля!

Белая молния ударила в камень у ног беглеца. Бывший Усач, а ныне Крикун, припустил быстрее — он бежал из последних сил, он взлетел на гребень, еще миг — и он пропадет из виду, тогда магу будет его не достать!

— Стой, Усач! — крикнул я.

Он обернулся на ходу, оступился — и покатился вниз, с обрыва, по камням.

Луну заволокло тучами. Сделалось очень темно. Я видел только сине-фиолетовые искры, проскакивавшие по стальному с перламутром кольцу у мага на пальце. Аррф остановился в нескольких шагах от меня.

— Что там, на той стороне?

— Обрыв, довольно крутой…

— Ты его слышишь?

Я прислушался. Шуршали, скатываясь по склону, камушки.

— Усач! — позвал я.

Ответа не было.

Кольцо на пальце мага загорелось ярче. Осветило камни на несколько шагов вокруг — тусклым, дрожащим, перламутровым светом. Осторожно ступая, выбирая, куда ставить ногу, я двинулся за Аррфом — он торопился, иногда спотыкался и бормотал сквозь зубы самые крепкие йолльские ругательства.

Мы поднялись на самый гребень. Наших лиц коснулся едва ощутимый ветер. Маг вытянул руку над головой: кольцо осветило крутой спуск, почти отвесный, мертвую сосну с кривыми, вцепившимися в склон камнями, и тучу пыли над самой землей.

— Усач!

Тишина.

Не спрашивая у меня совета, маг двинулся вниз. То и дело рискуя свалиться, перебираясь с камня на камень. Я, поколебавшись, пошел за ним. Добравшись до сухой сосны, мы оба, не сговариваясь, остановились передохнуть.

— Усач!

Глухой стон.

Он лежал, наполовину заваленный камнем. Наших с Аррфом сил едва хватило, чтобы этот камень откатить. В холодном свете кольца кровь казалась черной.

Раненый схватил воздух ртом. Под носом, на неухоженной щетке усов, выступила мутная капля.

— Осссот… я так и знал, что ты… еще вернешься.

У него были переломаны ребра. Что-то надрывалось и булькало в груди при каждой попытке вздохнуть.

— Ты не лекарь? — растерянно спросил я у мага. Тот покачал головой. Опустился рядом с раненым на колени: