— Надеюсь, конунг, ты не отправишь меня завоевывать их с двумя отрядами воинов — моим и моей матушки? — рассмеялся Орм. — Тем более что уж свою-то матушку я с собой предпочел бы не брать.

— Конечно, Олаф, я дам тебе воинов, и не один отряд, и даже не два, — ответил Ятмунд.

— Моего сына зовут Орм, — сквозь зубы бросила женщина.

— Но насчет леди Воронье Крыло я не согласен — она опытный, умелый, матерый воин. Она может оказать тебе очень ценную помощь.

— Во-первых, не Воронье, а Вороново, а во-вторых, ты бы, конунг, еще б меня старой назвал.

— Ну, этого я бы не сказал, — рассмеялся Ятмунд. — Не будь я женат, я бы мог жениться на тебе. Разумеется, если б этот брак принес выгоду короне.

— Да уж, выгода — это вряд ли, — отмахнулась Хильдрид, немного разозленная манерой обращения с ней английского правителя. — Я хотела просить тебя, конунг, отпустить меня обратно в Нордвегр. Да и потом, я вроде бы не приносила тебе присягу.

— Ну, это поправимо, — хладнокровно ответил тот. — Ты сможешь принести присягу завтра или послезавтра. Из уважения к тебе я приму ее у тебя одной, лично и без лишних церемоний. А когда Кровавая Секира сложит голову, и Нортимбраланд окажется в руках твоего сына, я — что ж — могу и отпустить тебя, если хочешь.

Хильдрид открыла было рот, но тут же захлопнула его. Из зеленых глаз Ятмунда на нее смотрела глубочайшая и искренняя уверенность в себе и совершенное спокойствие. Дочь Гуннара была женщина умная, она в один миг поняла, что спорить бесполезно — ее просто не поймут. Она поднялась, когда поднялись и остальные. В открытое окно был виден огромный костер, разожженный у ворот, и тени стражников, толкущихся у него. На Британию спустилась ночь, высыпали звезды, и все сподвижники нового короля английского вдруг поняли, как они хотят спать.

Женщина невольно зевнула, припомнив, что уже которую ночь спит вполглаза. Орм подошел к ней, подхватил ее за локоть и потянул за собой.

— Идем, матушка, я отведу тебя туда, где устроились и твои люди. Там есть ниша, в которой имеется даже кровать. Само собой, она предназначена для тебя.

— Думаешь, я не дойду сама?

— Начинаю сомневаться. Матушка, тебя шатает.

— Тебе кажется, — решительно ответила Хильдрид, но руку выдергивать не стала. Несколько минут кони оба шли в полной тишине. — Ответь же мне — почему все-таки? Почему он, а не Хакон?

— Почему мне больше нравится Ятмунд? — Орм усмехнулся. — Потому, что он умен.

— Он — умен? — Гуннарсдоттер фыркнула. — Ты всерьез? Да он дурак набитый. Круглые пустые глаза.

Регнвальдарсон покосился на мать с интересом.

— И ты поверила? Ятмунд отлично умеет притворяться. Он не хочет отпускать тебя, потому и притворился глупцом, сделал вид, будто не понял. Вот и все. Для войны с Эйриком ему нужен каждый воин, а уж викингов, да еще лучших, он не собирается отпускать.

— Лучших? А ты мне льстишь.

— Не тебе. У тебя в отряде больше половины воинов моего отца.

— Регнвальду льстить не нужно.

Орм покивал.

— Тебе понравится Ятмунд. И поверь, он всегда держит свое слово. Если он сказал, что отпустит тебя после смерти Эйрика, то так он и сделает. Впрочем, если хочешь отправиться в Нордвегр раньше, можешь махнуть рукой на Ятмунда. Ты ему присягу не приносила и ничего не должна.

— Ты говоришь так, будто разрешаешь мне.

— Ну, так что ж, — улыбнулся молодой мужчина. — Я — самый старший мужчина в семье. Я, скажем так, не разрешаю, а советую. Настоятельно. Даже требую. Матушка, отправляйся-ка на север сейчас, не жди результата — незачем тебе лезть в эту мясорубку.

— Тебе никто не давал права распоряжаться мною мой родной, — холодно ответила женщина.

— Отец наказывал тебя беречь.

Она остановилась, словно запнулась о порог, прямо посреди коридора, пустого и гулкого. Под каменными сводами гулял ветер, он отозвался в душе Хильдрид чем-то знакомым. По привычке потянув носом воздух, она подумала: «Будет буря. И большая». Но ничего не сказала. Где-то в душе у нее потянуло тоскливо и сладостно. Аромат бури и слова сына, так похожего на отца… Гуннарсдоттер осторожно подняла ладонь к лицу и прижала ее ко лбу.

— Отец ничего не мог наказать тебе перед смертью, — сказала она тихо. — Ты не мог говорить с ним перед смертью. Он умер далеко от дома.

— Я видел его во сне, матушка, — тихо ответил Орм. — В ту ночь, когда он умер. Я тогда не знал, что это та же ночь. Но он пришел ко мне и сказал, что теперь я должен заботиться о матери и сестре. И я ему обещал.

Женщина повернулась и посмотрела на сына снизу вверх.

— Я думаю, что в свои годы способна сама о себе позаботиться. А насчет Эйрика… Что ж, пусть будет Эйрик. Не могу же я оставить своего сына без помощи.