— Ты видишь? — спросила она его, схватив за локоть.

Хольгер обернулся, посмотрел сперва на нее, а потом и на реку. Прищурился. Даже под шлемом и бородой было видно, как он поджал губы.

— Вижу.

— Что будем делать?

Хольгер пожал плечами.

— Ну… Драться. Что ж остается-то? Не бежать же.

— Нет, конечно.

Она качнула головой и плотнее натянула шлем. Посмотрела на небо.

«Скоро увидимся, а»? — подумала она весело. Перехватила щит.

Но тут откуда-то издалека загудел рог. Хильдрид вдруг почувствовала, как забилось сердце, подскочив чуть ли не к горлу, как день, еще мгновение назад казавшийся лишь преддверием к иному миру, засиял новым светом. Знакомый звук рога, который хранился на корабле ее покойного мужа, на «Змее», и который Орм взял с собой в поход.

Первыми до многострадального измочаленного берега добрались корабли Эйрика. Догадавшись, что это неизбежно, и сейчас у водного уреза разгорится настоящая бойня, часть отряда Хильдрид, встав стеной, защитила раненых и свой корабль. Полосочка людей получилась хилая, и за ее гнущейся, слабой защитой уставшие после боя викинги под градом стрел и копий принялись таскать раненых на борт «Лосося» — ближайшего драккара, на котором их можно было куда-то увезти. Хильдрид прежде никогда не думала, что способна таскать на себе тяжеленных мужиков, даже под угрозой собственной смерти, но, как оказалось, страх за себя не так силен, как страх за ближнего. И она подставляла плечо под мышку очередного раненого, волокла его к кораблю. К тяжести собственной кольчуги добавлялась еще тяжесть постанывающего сквозь зубы тела, и казалось, что нет сил сделать ни шага, но она делала, и не один. Там, у борта, сверху к ней тянулись руки, подхватывали раненого и затаскивали его наверх.

И, скача назад, Гуннарсдоттер думала только о том, что ребятам, сражающимся с людьми Эйрика, приходится еще тяжелее. Каково изнемогать под градом ударов — и не сметь сделать ни шагу назад, зная, что тогда погибнут твои беспомощные товарищи? На викингов валил во много раз превосходящий их по численности противник, а они держали. Пока.

Перед глазами Хильдрид мутилось, и, облизывая сухие губы, она думала: «Да помоги же мне, Альв»! — и сама не понимала, о ком она думает. Она дотащила до «Лосося» очередного раненого и, шатаясь, почувствовала, что сейчас упадет. Лицом в воду. В груди, слева, почти под мышкой, отдаваясь в плечо, что-то тупо заболело.

Она нагнулась, плеснула в лицо ржавой от крови водой — стало легче — на берегу подобрала щит и меч. Узкая полоска, противостоящая Эйрикову войску, стала плотнее, гуще — набежали еще ребята. Да и мертвых много лежало под ногами, если бы не пополнение, защита бы лопнула раньше времени. «Лосось» отчалил: его спустили на воду те же викинги, что помогали таскать раненых, в большинстве они были ранены легко, воевать пока не могли, но с грехом пополам грести или тяжести таскать им удавалось. Вяло покосившись в ту сторону, Гуннарсдоттер краем сознания отметила, кто сидит на правиле — Эйнар так себе кормчий, но отвести корабль ниже по течению, к остальным, сможет. Впервые с тех пор, как стала ходить на «Лососе», она смотрела на удаляющийся от нее корабль — часть ее души — но на этот раз в сердце почти ничего не дрогнуло.

Женщина отвернулась и посмотрела на закипающую в нескольких шагах от нее яростную драку. Строй воинов ее отряда (с какого-то момента всех, кто пришел вместе с нею по Северну, она начала считать своими, даже если не помнила их в лицо и по именам), несмотря на пополнение, прогнулся и собирался вот-вот порваться. Гуннарсдоттер присела на кочку, и, чувствуя, как медленно гаснет в груди болезненное пламя, стала ждать, когда битва докатится и до нее. Уже вот-вот.

«Странно, где Альв? Разве он не видит, что сейчас я ввяжусь в бой?»

Она посмеялась собственным мыслям и медленно встала с кочки — иначе битва застанет ее сидящей.

А из-за леса тем временем появился авангард войска Орма. Хильдрид покосилась в ту сторону. Впереди шли саксы, вооруженные большими щитами и топорами. Мечей у них было куда меньше, чем у викингов, потому что они не посвящали всю жизнь войне, и не спешили, заполучив хоть какие-то ценности, бежать к кузнецу с заказом — сперва меч, потом шлем, потом кольчугу.

Вслед за саксами шли воины в странной одежде, которая живо напомнила Хильдрид скоттов на севере Британии. Но потом она поняла, что ошиблась. Это были ирландцы; у этого народа мужчины так же, как у скоттов, носили короткие юбки, называемые килтами.

«Должно быть, Эйрик здорово досадил конунгу Кварану [41] , если теперь он готов присоединиться к кому угодно, лишь бы расправиться с Кровавой Секирой и его ордой», — подумала она. То, что речь идет именно о Кваране, женщина не сомневалась. Некоторые из ирландцев несли полотнища на длинных древках со знаками Кварана, которые дочь Гуннара знала.

Глядя на приближающихся воинов, Гуннарсдоттер подумала о Кадоке. «Я буду с тобой», — вспомнила она его слова, сказанные на последнем ужине в Хельсингьяпорте, и сейчас краткое воспоминание успокоило ее. Может, ей просто легче было не чувствовать себя совсем одинокой в толпе озверевших в драке мужчин, не чувствовать себя совсем чужой.

Она шагнула вперед и вклинилась в строй. Справа, бросив деревню, вернее, то, что от нее осталось, и войско, с которым до того сражались, бежали викинги, в которых вновь пробудился боевой пыл. Тем временем, хоть новоприбывшие воины под началом Орма еще не добрались до первого отряда Эйрикова войска, но те уже развернулись к ним лицом. И викинги Хильдрид даже не попытались ударить им в спину, должно быть, не сообразили. Они все, как один, бросились на викингов, прибывших с реки.

— Назад! — завопила Хильдрид. — Назад! Обратно! Живо! — и побежала им навстречу, махая рукой. Ее жесты заметил Хольгер и тоже замахал руками. Викинги, не добежав до новоприбывшего отряда, стали останавливаться, некоторые повернули. В конце концов, внушить всем благоразумную мысль врезаться в тыл врагу дочери Гуннара не удалось, но примерно половина ее небольшого войска, сбившись в плотный строй, бросилась навстречу отрядам Орма. Они клином вонзились в арьергард строя Эйриковых воинов, и драка завязалась яростная.