— Что здесь, интересно, делают воины Эйрика? Ему, кажется, полагается быть в Нортимбраланде. А здесь не Нортимбраланд.

— Ты-то кто такой, чтоб я перед тобой отчитывался?

— Орм Регнвальдарсон служит конунгу Ятмунду, — ответила за Хольгера Хильдрид — ее пропустили сквозь строй довольно быстро. — Это земли Ятмунда. Все понятно?

— Пусть твой Орм Регнвальдарсон сидит со своим конунгом Ятмундом и не лезет в дела Эйрика.

— Дела Эйрика? Если Кровавая Секира хочет грабить с полным правом, пусть отправляется в Нортимбраланд и грабит себе сколько угодно.

— Чтоб какой-то сопляк поучал моего конунга, что ему делать?

— Больше тебе нечего сказать? — холодно осведомилась Хильдрид. — Только ругань?

Викинги зашумели. Не понять было, кто шумел больше — та или другая сторона. Хольгер положил Гуннарсдоттер руку на плечо и мягко стал теснить ее назад, себе за спину. И вовремя — отряды вновь кинулись навстречу друг другу. Преодолеть расстояние в два шага им удалось в считанные мгновения. Хильдрид толкнули, она едва не упала и тут же поняла, что расслабляться не стоит — можно погибнуть, причем не от топоров и мечей противника, а от ног собственных воинов, если случайно упасть на землю.

Грохот и шум оглушал, и вскоре женщина перестала воспринимать звуки. Она нечасто оказывалась в мешанине боя, где схватка не распадалась на десятки мелких очажков. В обычном бою двигаться легко, есть где размахнуться, есть куда отступить. Поддерживать строй в первых рядах ей приходилось едва ли не впервые в жизни. Она выставила щит и нажала, как и ее соседи. Хотя Хольгер пытался убрать ее за спину, напиравшие викинги невольно вытолкнули женщину обратно.

Схватка еще не началась, оружие лишь поднялось, но еще не опускалось, воины пока еще жали друг друга щитами, будто мерились силами. А спор между Хольгером и предводителем отряда противника продолжался. Видно, человек Эйрика не считал Хильдрид достойной длительного разговора, ну, а Хольгер выглядел солидно — настоящий предводитель.

— Здесь мерсийские земли, что себе позволяет ваш так называемый конунг?

— А ты не указывай! Наш конунг делает то, что считает нужным.

— Ага. Привык разбойничать в родной стране, сюда приперся грабить?

— Какое твое дело? Да ты…

Чужак замахнулся, и вместо лица Хольгера тут же появился щит с помятым умбоном. Воин Эйрика замахивался не оружием, кулаком, а о том, что в кулаке — клинок, он просто забыл. Но этот жест вызвал ответ, и схватка закипела с новой силой. Дочь Гуннара стиснули с двух сторон, и сперва она с холодным чувством обреченности подумала — она погибнет оттого, что не сможет поднять рук, но у этого факта оказалась оборотная сторона. Все удары, которые были направлены в нее, принимали на себе ее соседи — те, кто мог поднять руки и могли размахнуться.

Потом теснота стала немного поменьше, и, припомнив все, чему ее учили, женщина подняла щит, закрывшись так, чтоб поверх него можно было все видеть, и чуть отвела назад руку с мечом, для удобства размаха. Она и не замечала, с кем обменивалась ударами — опыт и навык все делали за нее. Хильдрид подставляла умбон щита под удары мечей и топоров, куда-то била в ответ. Иногда клинок было трудно выдернуть обратно, и она понимала, что попала во что-то — либо в дерево или кожу щита, либо плоть. Но результатов своих действий она не видела. Единственное, что было очевидно — она еще жива.

Сперва отряд, напавший на деревню, был меньше, чем войско, пришедшее с реки. Но потом откуда-то из-за леса выбежал еще один, и немаленький, потом еще один, и перевес ненадолго оказался на стороне людей Эйрика. Заметив прибавление, викинги с четырех последних драккаров, пришедших из устья Северна, которые пока не вступали в бой, пристали к берегу чуть ниже по течению и, оставив корабли между деревьев, понеслись в битву. Берег уже не мог вместить такое количество сражающихся, и схватка постепенно переместилась на догоревшую деревеньку. Там едва курились остатки бревен, шесты, на которых держались соломенные крыши, сгорели совсем, и лишь то, что было закопано в землю, хоть как-то, но сохранилось. Меся ногами дымящуюся землю, викинги проваливались в ямы, которые остались на месте землянок, опрокидывали друг друга на бывшие накаты у сгоревших стен.

Никто уже не считал раненых и даже не вспоминал, с чего все началось. Да и важно ли? Викинги Эйрика прекрасно понимали, какие претензии могут к ним иметь воины Ятмунда, они ведь знали, что давно заступили на территорию Мерсии. Чего еще можно ожидать от воинов «конунга всей Британии»?

Порой битва затихала, когда обе стороны решали, что неплохо бы слегка передохнуть. Тогда схватка на оружии ненадолго сменялась схваткой на словах. Оскорбления так и сыпались. Обе стороны пропускали мимо ушей то, что говорилось им, потому что спешили высказаться сами.

— Ваш конунг уже привык бежать от сильного! — кричал Харальд. — Молодец против овец. Нет, чтобы выступить на Лундун — выбрал кого послабее!

— Молчали бы! Вы, прислужники Ятмунда! Упали до того, чтоб перед каким-то саксом лебезить.

— Сам боится встретиться с нашим конунгом — вас послал! Вас и вашего Орма… Какого там — Регнвальдарсона, так?

— Какой еще конунг? Конунгом вместо него давно уже стал Хакон. Какой Эйрик конунг? Сам отдал братцу власть, а теперь на что-то претендует?