— Смогу. — Баронесса подняла ресницы, ее глаза были по-прежнему прекрасны. — Только скажите, как чувствует себя Эпинэ. Я… Я обязана ему жизнью!

— У Робера лихорадка, — начал Дик и понял, что женщине нужно другое. К счастью, Джереми был рядом. Ричард окликнул камердинера:

— Отправляйтесь в особняк Эпинэ, узнайте, как чувствует себя герцог, и возвращайтесь. Немедленно. Баронесса ждет вашего доклада. Вы поняли?

— Да, монсеньор. — Слуга по военной привычке щелкнул каблуками и исчез.

— Скоро мы все узнаем, — заверил Дик, — но, насколько мне известно, жизнь Робера вне опасности.

— Слава Создателю. — Марианна устало вздохнула и поднесла к виску руку. Бессонная ночь и пережитый страх давали себя знать все явственней.

— Скоро вы сможете отдохнуть, — заверил женщину Ричард. — Нокс, я расспрошу госпожу Капуль-Гизайль, а вы примите у теньента Грейнджа преступников. Потом мы вместе займемся слугами.

— Слушаюсь. — Лицо полковника [2] осталось бесстрастным, но Дик не сомневался: северянин не испытывает ни малейшего желания возиться с грабителями. Военные чураются грязи. С какой готовностью все они, даже сюзерен, свалили черную работу на Айнсмеллера, и чем все кончилось? Убийствами невинных и пятном на репутации Раканов. Подручные мерзавца под стать бывшему начальнику, их придется менять по ходу дела, а пока Нокс с Джереми, нравится им это или нет, станут искать пособников Олларов и ловить разбойников.

— Ваш офицер недоволен, — тихо сказала баронесса, — и я его понимаю. Давайте обо всем забудем, ведь непоправимого не произошло.

— Мой офицер будет делать, что ему приказано, — отрезал Ричард. Марианна удивленно и грустно раскрыла глаза, и юноша пояснил: — Я не могу полагаться на людей Айнсмеллера, особенно когда речь идет о вас. И я не могу оставить вас со слугами, один из которых предал.

— Спасибо, — прошептала красавица. Любопытно, где ее барон? Не вылетел же он в окно вместе со своими пичугами. Как бы Капуль-Гизайль ни перетрусил, ему пора появиться. Марианна вымученно улыбнулась.

— Если допроса не избежать, я предпочла бы исповедоваться перед вами. Только, если можно, в другой комнате.

— Разумеется. — Как он сам не сообразил, что ей страшно в разгромленном будуаре! — Куда вам будет угодно?

— Может быть, Янтарная спальня? — свела брови баронесса. — Я вправе предложить цивильному коменданту шадди или вина?

— Сударыня, — поклонился Дик, — я покорный слуга вашей красоты и готов идти за вами хоть в Рассвет.

— Вам рано в Рассвет. — Женщина покачала головой и попробовала улыбнуться. — Этот мир еще не одарил вас тем, чего вы достойны, но прошу вас.

Зеркальная прихожая… Дик был здесь лишь однажды, когда Ворон играл в карты с Килеаном. Юноша невольно тронул возвращенное кольцо, один камень напоминал о другом, найденном и потерянном. Жива ли маленькая ювелирша? Нужно расспросить тех, кто прибирал в Доре, не находили ли они толстушку в костюме ангелочка. Отчего-то казалось, что девочка жива и карас все еще при ней. Робер распорядился переписать уцелевших, вчера это казалось лишним, но, подумав, Дик признал, что Эпинэ действовал правильно. Просто они все устали, вот и наговорили друг другу глупостей, а через несколько часов Робер едва не погиб. Они могли никогда не увидеться, и последними сказанными друг другу словами остались бы взаимные упреки… Это было бы чудовищно!

— Вот моя келья, — баронесса отворила полускрытую золотистым шелком дверцу, — я здесь прячусь, когда устаю от… общества.

Комната была прелестной. Все оттенки желтого и оранжевого, аромат померанцев и роз, щебет неизбежной морискиллы превращали спаленку в уголок позднего лета. Женщина устало опустилась на круглый пуф.

— Я готова. — У Марианны не глаза, а карасы, а бледность ей только к лицу. — Я хочу все рассказать раньше, чем упаду и усну. Или умру.

Иногда, чтобы защитить человека, приходится его мучить. Бедняжка хочет забыть кровавый кошмар, но он заставит ее вспомнить. Смог бы он так поступить с Катари? Никогда, но Катари подобной ночи не пережила бы!

— Вы предлагали вино, — разговор не должен стать допросом, — оно сейчас пришлось бы кстати.

— В кувшине «Черная кровь», — поежилась Марианна. — Ваша должность позволяет вам ее разлить или позвать слугу?

— Позволяет.

На алатском гобелене пышно цвели розы и летали алые с золотом бабочки. В Сакаци висели похожие вышивки, а сама баронесса напоминала сразу и Матильду, и Вицушку. Может ли быть, что госпожа Капуль-Гизайль из Алати? Дикон наполнил два узких бокала:

— Ваше здоровье, сударыня!

— Постойте! Не пейте. — Баронесса выхватила из рук юноши бокал, пригубила и виновато улыбнулась. — Теперь никто не скажет, что я пыталась отравить гостя.

— Марианна, — не выдержал Ричард, — что вы?! Никто… Никто никогда не подумает!..

— Но это было в моем доме, — выкрикнула женщина, — в моем! Робер Эпинэ пришел как друг, а на него напали…

— Ты в этом не виновата. — Дикон сам не понял, как схватил собеседницу за руки. — Это могло случиться с каждым!

— Нет, — баронесса мягко, но настойчиво освободилась, — только с теми, кто не слишком разборчив и излишне доверчив. Что я должна рассказать?