Шрифт:
Но что меня ждало в тот день дома! Что меня ждало дома!
– Как ты мог?! – кричала Артамоновна. – Как ты мог?!
На глазах её закипали слёзы.
Эдит Назаровна испуганно прижухла в своей комнатёнке.
Напрашивался привычный выход – слинять в бледную сирень и переждать там гнев супруги. Однако меня разобрало любопытство: а что я мог-то? Или бот опять какое-нибудь чудо отчеканил?
Я нащупал первую бусину чёток и отключил автопилот. Чтобы не влез ненароком в семейную склоку.
– Так, значит, он купил тебя? – Бледная от ярости Ева выхватила из пачки тонкую сигарету, защёлкала пальцами. Я вручил ей зажигалку. Пока ещё ничего не было понятно, но, кажется, меня обвиняли в чём-то очень и очень серьёзном. – Ты с самого начала знал!.. – Она прикурила и неистово замахала ладонью, отгоняя дым. – Знал – и принял в этом участие! Как ты мог?!
Ага… Ну вот уже кое-что проясняется. Меня купили. Кто меня мог купить? Кто этот оригинал?
Ну, натурально, Труадий Петрович!
Так. Купил. И что?
– Ты же всегда завидовал мне! – заходилась Ева. – Завидовал и ждал момента! Дождался? Дожда-ался…
Что происходит, чёрт возьми?
И я прямо спросил, что происходит.
Все оскорбления, просыпавшиеся на мою бедную голову, я повторять, конечно, не собираюсь. Скажу только, что были они обидны и несправедливы. Кроме одного: нашими совместными с ботом усилиями мы, оказывается, не только сломали выработанную Труадием Петровичем стратегию, но и как-то там подставили Еву.
– Дура я, дура! – горько кривя рот, причитала она. – Сама же, сама тебя туда толкала…
– Ты?! – не поверил я. – Когда?
До сего момента я изо всех сил подражал боту: старался соблюдать спокойствие, не чувствовать за собой никакой вины и ничему не удивляться. Но это же невозможно!
– В тот день, когда тебя уволили! – Промахнувшись, она сломала сигарету о донышко пепельницы, запалила новую. – Ты ещё понятия не имел, что такое геликософия. А я тебе всё объяснила! Сказала, что Труадий подыскивает начальника отдела. Посоветовала принять участие в конкурсе. Свела тебя с ним. Притащила к нему в гости… У, дура!
Ну вот. Кажется, у меня отбирают единственную в моей жизни заслугу. В кои веки раз проявил инициативу – и, здравствуйте вам, утверждают, будто и тогда действовал из-под палки! И главное, твёрдо убеждена, что так всё оно и было…
А поди проверь! Будь я ботом ещё до падения в траншею… Хотя и это бы не помогло. Записи, не имеющие отношения к типичным ситуациям, хранятся в памяти трое суток, потом стираются. Как в камерах слежения.
Поражаюсь людям, уверенным в истинности своих воспоминаний. Сам я не верю воспоминаниям ни на грош. Как вы уже, наверное, обратили внимание, читать я не люблю – люблю перечитывать. Из чисто эгоистических соображений. Читаешь-то книгу, а перечитываешь-то себя. Ещё одна похожая страсть – обожаю пересматривать фильмы, которые нравились в юности. Смотришь – и глаза хочется протереть: всё же было не так! И эта сцена, и эта… А этой вообще не было!
Теперь представьте, что вам прокрутили эпизод из вашего собственного прошлого. Ручаюсь, реакция будет та же самая.
Не так всё было!
– Ева, – беспомощно сказал я. – Ева… Я просто не знал…
– Не знал, как называется моя фирма?
– Нет, я… Я понятия вообще не имел об этом решении…
И, бот свидетель, вправду не имел. Я даже не имел понятия, о каком решении речь.
Она уничтожила меня взглядом.
– Не ври! Я только что всё выяснила! Решение принимал один ты! Остальные были на Крите!
Ну почему, почему, стоит только высунуть нос из виртуальной своей скорлупы, как тут же хочется сгореть со стыда? К чёрту! Все к чёрту!!! Сам наворотил дел – пусть сам и разбирается.
Здравствуй, бледная сирень, голубой палисад…
Ну вот. Здесь нас с тобой никто не тронет, не обругает, не подведёт под издёвку чёрной правды… которая страшнее клеветы… Так, кажется, у поэта?
Лучшим выходом из гнусного этого положения мне казался такой: бот, по своему обыкновению, сейчас поведёт себя крайне бесстыже, и Ева просто выставит меня за дверь. Раз и навсегда. А что ещё делать с Иудой? Надо же! Слить фирму жены за тридцать сребреников жалованья… Или что я там с её фирмой сделал?
ЖЕЛАТЕЛЬНО ЛИЧНОЕ ПРИСУТСТВИЕ
Мог бы и не напоминать. Я уже и сам чувствовал, что меня куда-то неистово тащат за руку. Должно быть, в направлении порога. Куда ещё? Сложность, однако, заключалась в том, что вернуться в зримую реальность можно было лишь с помощью чёток, а чётки находились в той самой руке, за которую волокли.
Вскоре меня развернули рывком, возможно, для нанесения хорошего пинка в крестец, однако вместо этого повалили на что-то упругое, обширное, оказавшееся впоследствии нашим супружеским ложем, и впились в мои губы жарким влажным поцелуем. Артикулятор дёрнулся, но безуспешно.