Кэтрин отвернулась и закрыла глаза. В такой ситуации муж, как она полагала, должен был принести ей гораздо более серьезные извинения.

Грэнби глубоко вздохнул и, набравшись храбрости, выпалил:

– Я люблю тебя.

Он удивился тому, как легко оказалось произнести эти слова, когда в сердце действительно была любовь.

Кэтрин не двигалась и не смотрела на него.

– Я люблю тебя. С самой первой встречи на дороге я понимал, что это будет именно так. Я влюбился в тебя, влюбился серьезно. Меня не интересуют другие женщины. И целовать я буду только твои губы. И ласкать я буду только твое тело.

Кэтрин медленно повернула голову и посмотрела на него – в эти невероятно голубые глаза. То, что она увидела в них, успокоило ее. Да, в них была любовь, и она изливалась на нее, больше не замутненная гордостью, – чистая и глубокая.

– Поклянись.

– Клянусь, – сказал Грэнби. – Я люблю тебя, Кейти.

Она поморщилась, услышав, как обратился к ней муж. Он засмеялся.

– Я хотел назвать тебя так с того момента, когда ты зашипела на меня как кошка, которой ты, впрочем, и являешься. Но я знал, что тебе это не понравится.

– Да, мне это не нравится. Так что, если ты опять назовешь меня Кейти, я буду не только шипеть.

– М-м, звучит интригующе.

Он долгим влюбленным взглядом посмотрел ей в глаза, а потом улыбнулся той очаровательной озорной улыбкой, от которой сердце Кэтрин всегда начинало гулко биться.

Их губы встретились, мгновенно согреваясь от теплого прикосновения. Грэнби целовал ее со всей силой страсти. Их дыхание слилось воедино. Они оторвались друг от друга только для того, чтобы сорвать с себя одежду. Подсмеиваясь друг над другом за поспешность, они раздевались, не беспокоясь, куда швырнут свои больше не нужные им вещи.

А потом мужское и женское тела соприкоснулись – и это было блаженством. Грэнби еще раз поцеловал Кэтрин, укладывая ее на спину, смотрел на нее, изумляясь тому, что эта прекрасная женщина на самом деле принадлежит ему. И только ему.

Обнаженная Кэтрин лежала на простынях, беззастенчиво позволяя ему смотреть на нее, вбирать взглядом каждый дюйм ее тела, ждущего его прикосновений.

Пальцы Грэнби начали свой чарующий танец, мягко двигаясь, изучая ее, словно у них все происходило в первый раз. И наконец, когда Кэтрин почувствовала, что больше не может вьщержать этих завораживающих прикосновений, губы мужа присоединились к его пальцам, и она опять застонала.

Лежа на подушках с закрытыми глазами, с пылающим от страсти телом, Кэтрин позволяла ему делать с собой все, что он хотел. Он искусно возбуждал ее, и Кэтрин, тая от наслаждения, открылась ему, раскинув ноги, приглашая его к высшему акту наслаждения.

Она задрожала, когда муж вошел в нее. Они соединились, слились воедино, и Грэнби, почувствовав обжигающий жар ее лона, громко застонал.

Понимая, что он достигнет своего пика слишком быстро, если не сосредоточится на чем-нибудь другом, Грэнби собрал последние остатки воли, чтобы доставить Кэтрин еще более глубокое наслаждение. И теперь она взбиралась на вершину блаженства вместе с ним. Когда ее тело начало дрожать, биться в конвульсиях страсти, понуждая его чувствовать то же, Грэнби перестал себя сдерживать.

Он окончательно понял силу любви, когда в последний раз глубоко вошел в нее и посмотрел ей в глаза. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, потом он прошептал:

– Я люблю тебя, Кейти.

Несколько часов спустя они все еще лежали в постели, лежали в объятиях друг друга. Муж ошеломил Кэтрин своей выносливостью, неутомимостью и желанием не только получать наслаждение, но и дарить его. И теперь они были крепко связаны друг с другом, связаны на всю жизнь.

– Я жду... – пробормотал Грэнби.

– Чего? – Она приподнялась на локте и посмотрела на него сверху вниз. – Ладно, хорошо... – Пальцы ее скользнули по завиткам волос на его груди. – Ты получишь Урагана в качестве свадебного подарка, но только в том случае, если мне будет позволено кататься на нем время от времени.

Грэнби тоже приподнялся и поцеловал ее.

– Этот жеребец станет твоим концом, – заявил он, поглаживая ее по колену. – Ну, теперь скажи...

– Я люблю тебя! – выкрикнула Кэтрин сквозь смех и слезы.

– И буду любить всегда, – потребовал произнести Грэнби, протягивая руку к другому колену.

– Сейчас и всегда. – Кэтрин улыбнулась, и эта улыбка согрела его сердце. – Я обещаю, что стану самой замечательной женой, что буду холить и лелеять тебя, подарю тебе наследника и наполню жизнь счастьем.

– Поклянись.

– Клянусь, – сказала она, зная, что никогда раньше не была настолько уверена в том, что говорила правду.

– А я клянусь всю жизнь доставлять тебе только радость, любить и ласкать тебя так, что ты будешь не в состоянии покинуть мою постель, и... Ох, какая ты страстная! – воскликнул он.