Приближался сбоку наш чудовищный властелин, удивлённо смотрели на меня двое его сопровождающих, мерно взмахивали мачете мои надёжные, мои родные, в красных, цвета крови, рубахах, матросы, а я бешено, со всей силы хлестал Бариля палкой и бормотал:

– Терпи, боцман, терпи, терпи!..

Бариль упал. Я выпрямился, сделал вид, что сейчас только заметил хозяина, и бросился к нему. Не добежав до лошади нескольких шагов, встал, поклонился.

– Интересно! – воскликнул радостно дон. – Вылечил всех?

– Всех, синьор Джованьолли.

– За ночь?

– И за вечер, синьор Джованьолли.

Он перегнулся через луку седла, посмотрел на меня, на поднявшегося и громко простонавшего Бариля. Спросил подозрительно:

– А ради чего ты так стараешься?

– Я хочу, чтобы вы назначили меня управляющим здесь, как Хосэ.

– Разве мне будет от этого польза?

– Будет, синьор Джованьолли. И немаленькая. Я хочу вам сказать, что при правильной организации работ можно увеличить количество собираемого тростника ровно вдвое. Я хочу, чтобы вы позволили мне это доказать. Завтра же. Я хочу, чтобы вы получали вдвое больше рома при тех же затратах. И чтобы ваш доход, синьор Джованьолли, увеличился также вдвое.

– Это меня не интересует, – равнодушно обронил он и тронул поводья.

– Это не интересовало вас, пока не появился здесь я!

– Вот как? – сказал он и попридержал двинувшуюся лошадь. Ну, хорошо. Выкладывай, что ты придумал.

– Вы считаете, что количество пиратов в Адоре неизменно, – старательно принялся я объяснять. – Стало быть, постоянно и количество их желудков. И количество рома, выпиваемого ими, давно вами, синьор Джованьолли, определено. Поэтому, если увеличить сбор тростника, а с ним и производство рома вдвое – его некуда будет девать.

– Так-так. Но ты всё же предлагаешь сбор тростника увеличить. Говори – почему.

– Мой лекарь – а он, как вы смогли убедиться, толк в травах знает, сообщил мне, что видел здесь растения, добавка которых в ром сделает его более крепким, и пряным, и ароматным. Бархатным! Такого рома нужно будет делать половину от всего количества, и продавать его уже не для питья.

– А для чего же?

– Для торговли.

– Что-о? Пираты будут торговать ?

– Пираты не будут. А вот Август будет. Качественный ром ценится втрое, а то и вчетверо дороже обычного. Август считать умеет. Заплатив вам за него пиастр, он выручит на нём два.

Дон Жаба молчал, играя перстнями. Я осторожно продолжил:

– Будет разумно, если вы дадите мне задание расчистить, отвоевать у джунглей новую плантацию, высадить тростник и заняться производством бархатного рома. Мы сделаем замечательный ром, алле хагель, или я съем собственную печень. Он будет знаменит во всех южных морях! Мы его назовём “Ром Джови”.

– Завтра, – дон вытянул палец с красным огнём в сторону Хосэ, – отдай всех под начало Тому. Всех, и негров. Сделай всё, что бы он ни сказал. Сам можешь съездить в Адор. Вечером, если сбор тростника окажется больше обычного вдвое, познакомь с ним собак, дай лошадь, мушкет и объяви остальным, что он – мой человек, и не просто охранник, а управляющий.

Уже отъезжая, он обернулся и спросил:

– И, Том, ты уверен, что при прежних затратах мой доход увеличится вдвое?

И вот тут я допустил ошибку, которая могла перечеркнуть всё достигнутое и даже стоить мне жизни: демонстрируя предельную искренность, я увлёкся и проявил излишнюю откровенность.

– Думаю, что не вдвое. Вчетверо или впятеро в первый же год.

– Хо-о! И это как же?

– Эта мысль не для всех.

Он подъехал ко мне, наклонился.

– Август повезёт продавать ром, – тихо заговорил я. – Мы незаметно выясним – куда. Потом станем возить туда ром сами. И не он будет зарабатывать два пиастра на пиастре, а мы будем иметь четыре пиастра на пиастре. Для этого хорошо бы вам завтра купить мой корабль. Во-первых, капитану он не нужен – я слышал, он сам предлагал. Во-вторых, все знают, что корабль был заразный. Продаст за гроши. Вчетверо, синьор Джованьолли, в первый же год. Вчетверо!

Джованьолли выпрямился, со счастливой улыбкой оглядел плантацию. Сказал твёрдо:

– Завтра соберёшь тростника вдвое больше. Тогда будешь управляющим. Не соберёшь – отдам тебя Хосе. Пусть сожрёт. Теперь ты мне не очень-то нужен. Теперь все твои мысли я знаю. А нужен мне лишь лекарь. – И добавил, повернувшись к своей обезьяне: – Хосэ, отправь лекаря в лагерь, пусть отдохнёт, а завтра начнёт собирать травы.

– Приятно иметь с вами дело, синьор Джованьолли! – воскликнул я, изобразив на лице восхищенье и кланяясь.

Страшная компания повернула лошадей и потрусила обратно. Я стёр с лица едкий пот. Мне бы только стать управляющим и попасть в дом, где спят охранники и где стоят их мушкеты. Два дня. Мне нужно всего лишь два дня. А потом вы узнаете, умеют ли англичане работать железом.

На самом краю огромной поляны, на границе плантации и лесных зарослей, стоял примитивный станок для определения дневной нормы тростника. На стёсанном в треугольный клин пне лежало бревно. На одном конце укреплён большой плоский камень, на втором – дощатая площадка с бортиками. Весы. Стебли тростника укладывались на площадку до тех пор, пока она, опускаясь до земли, не перетягивала камень. За день пара работающих людей должна была сдать человеку, ведущему учёт, сорок таких вязанок. Если норма не выполнялась, то вечером Хосэ отсчитывал недостающее количество вязанок соответствующим количеством ударов плетью. В полдень тем парам, кто успел сдать половину нормы – двадцать вязанок, – выдавалась кружка воды. Слабым же доставался длинный рабочий день под жгучим, безжалостным солнцем. Редко какой человек выдерживал больше двух недель. Непригодных к работе людей дон Джови быстро заменял новыми – дешёвых рабов Адорские пираты поставляли исправно.