– Гость Милута говорит верно, – на шаг приблизившись к посаднику, заговорил Тармо. – Мы видели– они стояли далеко. И у нас есть что сказать о руотсах. Ты слыхал, что сын мой пропал. Хвала великим: богам, теперь он нашелся. Сии люди спасли его От руотсов. Гуннар Хирви украл мой сын и на своя лайва [115] вез его в Новгород. Сии люди видели, как мой сын спрыгнул с лайвы Гуннара Хирви, чтобы спасти, свою волю. Гуннар Хирви нарушил мир. Ты должен наказать. Ты знаешь закон: кто силой полонит человека высокого рода, должен платить три десятка гривен серебра. Пусть Гуннар Хирви платит нам за обиду, а ты не вели ему торговать в Лаатокка. Он худой человек, он нарушил мир.

Посадник оглядел людей; собирая в уме все их жалобы, и кивнул кому-то в стороне. К ним подошел Кетиль. При виде него Тармо дернул головой, стараясь заглянуть норвежцу за спину, но белесой головы Ило там не было видно. Тармо досадливо крякнул: негодный подменыш опять куда-то запропал.

– Привет вам все люди, пусть вы будете иметь доброе здоровье и мир! – негромким и ровным голосом приветствовал Кетиль жалобщиков и ответчиков. Лицо его выражало при этом непоколебимое спокойствие, словно он и не подозревал о какой-то вражде между людьми. – Будь ты здоров, Тармо сын Кетту, и весь твой род тоже, – невозмутимо обратился он к чудскому старейшине, не замечая его досады. – Пусть с тобой будут твои боги. Если вы сказали уже все дурное, что знаете, теперь время мне говорить, да?

Тармо надменно кивнул в ответ на приветствие варяга.

– Все ты уразумел? – спросил Дубыня у норвежца.

– Я все слышал, да, – растягивая слова, неспешно ответил тот.

– И что скажешь?

– Для Тармо уже дал ответ сам Оддлейв ярл. Ярл не может держать ответ за всякий каупман… как сказать… всякий торговый гость и всякий вор. Альдейгья есть фридланд – и мы держим мир. Гуннар Элг не есть человек ярла, и ярл не должен держать ответ за него. Если Гуннар Элг будет в ваши руки – вы делать с ним что хотите.

Кетиль говорил медленно, с трудом подбирая слова и заметно искажая их, но понимал он по-словенски гораздо лучше и ничего не упустил из обвинительных речей Тармо и Милуты. Тармо неспешно кивал в ответ на каждое слово – он привык разговаривать с норвежцем. Оба они не слишком хорошо владели речью славян, однако для переговоров у посадника им приходилось ею пользоваться.

– Но от свары на торгу вам не отпереться, – вставил Колча, встревоженный тем, что про него почти забыли. – И товар мой, товар! Убытку сколько!

– Так кто же Колчин ларь уронил? – спросил посадник.

– Уронил? – удивился Кетиль. – Они два, кто дрались, были в пять шагов от тот… ретбард. – Он кивнул на рыжебородого новгородца, не вспомнив, как его назвать. – Харда фьярри… вельми далеко, нельзя так далеко достать. Они два не могли уронил, най, уронить. Да, Тармо, так есть верно?

Чудской старейшина насмешливо прищурился – Кетиль все прекрасно знал о драке на торгу, только притворялся незнающим. Кетиль и Милута тут же сошлись на том, что Спех и Снэульв были слишком далеко от сундука с бусами и не могли его задеть. Новгородец снова принялся возмущаться, но посадник не вмешивался. Ему уже не раз приходилось наблюдать, как Тармо и Кетиль разбирают ссоры своих соплеменников, и он знал, что рано или поздно они договорятся.

– Гуннар Хирви будет наш, если вернется в Лаатокка, и вы не будете искать мести, – в конце концов обобщал уговоры Тармо. – Вы сыскать тот руотс, который бил человека Милуты, и пусть он платит за обида и рана. И будет мир.

– Альдейгья есть фридланд, – снова сказал Кетиль в ответ. – Мир есть всегда, если люди хотят мир. А виру за непорядок на торгу Милута и Асмунд делят пополам, я верно понял? Ок эр ню экки флейра хер фра ат сейя. И больше об этом нечего сказать, да.

Прошло еще несколько дней, и вот однажды утром на двор к Милуте явился Ило. Сам купец ушел куда-то по делам, дома Маленький Тролль застал только Загляду. Сидя на крыльце, где было светлее, чем в доме, она вышивала рушник. За работой она то и дело поглядывала на резной штевень, помогавший Тормоду предсказывать погоду. Все, что напоминало о варягах и Снэульве, теперь казалось ей вдвойне прекрасным, и под иглой ее на красной кайме полотна уже свивались звериные лапы и морды чудовищ.

– Привет тебе, Береза Серебра! – окликнул ее Ило. – Ты готовишь себе приданое? Погоди, твоя свадьба еще не так скоро.

– А ты откуда взялся, кудесник? – со смехом возмутилась Загляда. – Тоже взялся будущее предрекать? Когда же будет моя свадьба – через десять лет?

– Не десять лет, – милостиво смягчил приговор Маленький Тролль. – Если ты дашь мне пирога, я назову тебе день. А пока скажу только, что роду Тармо не до свадьбы.

– А мне до вашего рода и дела большого нет! – успокоившись, ответила Загляда. – Я вовсе в ваш род не собираюсь. А почему вам не до свадеб?

– Знаешь, как любит говорить Белый Медведь? Да еще бы тебе не знать – ведь он говорит это чаще всех тебе. Помнишь, он говорит: все может случиться, и то, чего ждут, и то, чего не ожидают. Род Тармо хотел готовиться к свадьбе, Тойво уже приготовил точило для подарка невесте, но судьба рассудила иначе – будут похороны и точило пойдет в дар мертвецу.

– Мати Макоши! – ахнула Загляда, выронив иглу. – Кто же у вас помер?

– Ты его не знаешь! – небрежно ответил Ило, словно это сразу должно было ее успокоить. – Старший брат Тармо. Словены звали его Сурей. Тармо послал его в Новгород искать Гуннара Лося, а тот вместо Гуннара нашел свою смерть. А может, и обоих. Но Гуннар теперь неведомо где, а смерть свою Суря привез сюда. И завтра будет погребенье. Тармо побоялся везти мертвеца домой и хочет хоронить его здесь. Да и верно – он достаточно поездил.