Мы засели в кустах. В густых колючих кустах, невзлюбивших меня с первого взгляда. Никка только посмеивалась над моими попытками избежать царапин. Её почему-то несговорчивые растения не тронули, впустили внутрь переплетения своих ветвей без возражений.

Ладно, ради дела потерплю. Но как только надобность в осторожности исчезнет, подпалю к чёртовой бабушке эти заросли, даже пепла не оставлю! Будут знать, как с магами связываться!

Словно прочитав мои мысли, ветки расступились, освободив для меня местечко рядом с Никкой.

Ладно уж! Пощажу на первый раз… Но чтобы больше ни-ни!

Невысокий рыжеволосый паренёк с тощими ручонками, слишком широко расставленными глазами и носом-флюгером сидел у костра, подбрасывая тонкие веточки на потеху шипящему огню и насвистывая себе под нос что-то отдалённо напоминающее "Мурку".

– Возьмём в заложники?
– Никка вопросительно приподняла бровь.

– Смеёшься? Она и пальцем не шевельнёт, чтобы этого придурка спасти. Да и я бы не шевельнула… Будем ждать. Вот появится сама, разомлеет, почувствует себя в безопасности, тогда и брать будем.

– Кимка, ты что, детективов перечитала?
– Никка хихикнула.
– Или пересмотрела? Под копа косишь?

Чего с неё возьмёшь? Даже разозлиться на такие вот глупые замечания не получается. Знаю же, что не со зла она, просто в голове ветер гуляет…

– Поверь, я знаю, что делаю…

– Да, а коровы летают…

– Если учесть, что я всегда считала драконов - чешуйчатыми коровами-переростками…

– Кимка!

– Да тихо ты! Вот услышит нас сейчас этот мелкий, шум поднимет. И будем мы потом нашу жертву год по лесам вылавливать!

– А сама заткнуться не хочешь?!

– Не хочу! Делай, что старшие говорят, а то сейчас отправлю домой!

Как ни странно, Никка заткнулась. Обиженно пыхтя, она продолжила всматриваться в раздираемую светом костра ночную тьму, напомнив мне ёжика, ожидающего, пока с ветки свалится яблоко.

Стараясь не засмеяться, я скрючилась под своим плащом и уже приготовилась к долгому ожиданию, как на поляну сквозь кусты продрался высоченный мужик с клокастой чёрной бородой, свирепыми кустистыми бровями и спутанной полуседой гривой. Одетый в серую мешковатую одежду, он не носил оружия, но я прекрасно помнила его пудовые кулаки и коронный удар, после которого не то, что сражаться не сможешь - на ногах не устоишь.

– А это ещё кто?
– ошарашено поинтересовалась Никка.
– Чёрт, да он высший уровень!

– Познакомься. Соловей Ночная Певица, больше известный под другим, пожалованным ему народом, прозвищем: Разбойник.

Никка глядела на Соловья осоловелыми глазами. Да-да, не она первая попалась на удочку официального ника. И не она первая ожидала увидеть хрупкую девушку, а не эту… этого… Ну что ж поделать? Ночная Певица - оборотень. Уникальный оборотень, можно сказать. Она может принимать облик любого человека: как женщины, так и мужчины. Её первоначальное обличье не известно никому, кроме неё самой. Я после нашей первой встречи заинтересовалась, попыталась выяснить поподробней, но кроме пола и национальности узнать ничего не удалось. Впрочем, второе я и так подозревала - уж слишком колоритно звучала её речь для перевода, да и работать под героя русских сказок могла лишь моя землячка.

Я не соврала Никке: мы встречались лишь однажды, и инициатором знакомства была не я. Впрочем, и в долгу я тогда не осталась. Когда здоровенный мужик заступил мне дорогу и предложил поделиться праведно нажитыми финансами и артами, я, недолго думая, залепила ему меж глаз каким-то слабеньким заклинаньицем. В покое он меня не оставил, так что пришлось тогда потратить немало маны. Сначала в драке, а потом на лечение и регенерацию барабанных перепонок. Соловью досталось не меньше, в общем и целом, наш бой закончился вничью. Конечно, потом я сумела себя убедить, что ещё пара секунд - и я бы отправила противника на ту сторону… Убедить-то сумела, но вот проверить уже не могла. Очухавшись, Соловей наотрез отказался от второго раунда и скрылся в лесу, бурча себе под нос. Я расслышала только "высший уровень" и "ходят тут, не сидится им на аренах"…

– Люцик, пожрать сготовил чего, али опять Ваньку валял?!
– прокатилось по поляне рычание Соловья.
– Тащи давай, умаялся я, проголодался как собака!

Он плюхнулся на бревно и вытер руки о рубаху, когда-то бывшую белой. Мальчишка засуетился, заметался, едва не сшиб криво установленный шатёр, держащийся разве что на заклинании, а не на опорах. Соловей, нахмурившись, следил за своим рыжим подручным. Рассеянно морщась, он почёсывал руку и нервно сглатывал каждый раз, когда рыжий спотыкался или ронял что-нибудь.

– Опять бутерброды?
– спросил он, глядя, как мальчишка кромсает хлеб на приспособленном под стол и застеленным какой-то тряпицей пеньке.
– Люцик, я ж тебе говорил, по-русски просил! Уж кашу сварить - дело нехитрое!

Мальчишка сопел, пилил тупым ножом чёрствый хлеб, но оправдываться не спешил. Честно, я посочувствовала… Соловью… Такие, как Люцик, если уж сели на шею, то не слезут. Маяться разбойнику с этим горем до морковкина заговенья, если не дольше.

– И ты хочешь с этим справиться?
– всё ещё не веря, спросила Никка.