Шрифт:
– Ваше высочество, о какой воспитаннице вы говорите, у меня только одна воспитанница - моя дочь, Рудаль. Но разве можно о дочери говорить - воспитанница? Это моя душа, это отрада всей моей жизни. Ах, ваше высочество, если бы вы знали… - и поток слов возобновился с новой силой, восхваляя и превознося Рудаль.
Хотя Рудаль и не грозило остаться старой девой, так как она была единственной наследницей довольно-таки большого состояния, госпожа Сватке не оставляла надежду женить дочь на одном из принцев.
На этот раз Корн перебил Сватке.
– Моя дорогая госпожа, я очень ценю вашу дочь, но я говорю об Алаине, девушке с конкретным именем и не важно с каким положением в вашем доме.
– Но, ваше высочество, у меня полно служанок, жен работников, иногда мы набираем девушек с деревни, я не могу упомнить все имена. Но скажите, зачем вам эта простушка? У вас к ней какое-нибудь дело? Она вас обидела? Я непременно ее разыщу и накажу. Как вы сказали - Алаина? Имя обычное деревенское. Скажите, а какие имена у девушек в других странах? А как там вообще девушки? Красивые? Или может у нас в Илонии красивей?
Корн понял, что разговаривать со Сватке бесполезно.
– Я хочу поговорить с вашим управляющим, - перебил он Сватке во второй раз.
– О, конечно, ваше высочество! Сейчас его нет в поместье, но к обеду он будет, вы сможете расспросить его о чем угодно. Не изволите ли сейчас переодеться, мне так неловко видеть вас в таком нищенском одеянии. Я прикажу что-нибудь подыскать для вас.
Это было ошибкой госпожи Сватке. Корн, воспользовавшись тем мгновением, когда она отдавала распоряжение служанке, сказал несколько извинительных слов опешившей Рудаль и исчез из комнаты. Спохватившаяся госпожа Сватке с дочерью ринулись за ним, но когда они выбежали на крыльцо, принц уже был в конюшне.
Арика в конюшне не было, как не было и Парки. Вместо Парки в конюшне возился молодой парень.
– Где Алаина? Здесь?
– резко спросил Корн парня.
– Не знаю такую, - растерявшись от неожиданности, сказал парень.
– Конь у нее Арик, где он?
– продолжал спрашивать Корн.
– Да не знаю я, - парень вроде и оправился от неожиданности, но резкий, повелительный тон Корна мешал ему послать незнакомца подальше.
– А Парки, старый конюх, он что, тоже исчез?
– Парки у себя.
– Где у себя, проведи меня к нему!
В это время подбежала госпожа Сватке. Но на этот раз Корн не дал ей сказать ни слова.
– Сейчас этот парень отведет меня к Парки. Вы можете пойти со мной, только молча, не произнеся ни слова. Вам понятно?
Что-то такое было в словах Корна, что Сватке проглотила готовые сорваться с губ слова. Зато парень оробел, увидев такую картину. Какой-то оборванец приказывал что-то его госпоже, и та его слушалась. Это было выше его понимания, и он встал, как каменное изваяние, не способное двинуться.
– Нет, в этом доме можно сойти с ума!
– в отчаянии воскликнул Корн.
– Госпожа Сватке, если вы сейчас же не объясните мне, что здесь происходит, я вам обещаю, что вас случайно не пригласят на следующий Королевский Бал.
– Корн не представлял, как сможет осуществить такую угрозу, но Сватке всерьез испугалась.
– Конечно, конечно, ваше высочество, пойдемте со мной, как я могу ослушаться вас…
Госпожа Сватке развернулась и решительно проследовала куда-то к низеньким постройкам. Корн поспешил за ней, а молодой конюх, не так давно взятый из деревни, остался на месте с открытым ртом: его госпожа, грозная и суровая, обращалась к оборванцу с неимоверно высоким титулом.
Сватке подвела Корна к небольшой дверце.
– Прошу вас, ваше высочество. Только извините, что не смогу сопровождать вас, там слишком тесно.
Корн открыл дверь и оказался в крохотной комнатушке, где стояла только кровать и маленький столик. На кровати лежал Парки. Если бы не открывшиеся при приближении Корна глаза, он решил бы, что перед ним мертвец, настолько Парки был бледен и худ, и одеяло на его груди почти и не поднималось.
– Парки, - тихонько произнес Корн, - это я, Корн, ты помнишь меня?..
Парки неотрывно смотрел на Корна, практически не мигая. Корну стало не по себе.
– Мне жаль, что ты болеешь, - не зная, что сказать, проговорил Корн.
– Я приехал к Алаине, но ее нигде нет…
На этот раз Парки попытался что-то сказать, но слов не было слышно. Корн наклонился поближе и уловил:
– … погубил… ее… говорил… уйди… проклинаю… тебя…
Корн отшатнулся в ужасе.
– О чем ты, Парки?
– потрясенно спросил он.
– Ах, ваше высочество, - раздался от дверей голос Сватке, - что он вам сказал, вы так расстроены, что случилось?