Обитателей фермы прибавилось. Среди людей, работающих на Корна и Турина появилось уже две молодых пары, для которых построили маленькие домики, на работу взяли еще несколько семейных пар и вот уже детей по двору стало бегать более двух десятков. Не понять было, где хозяйские дети, где дети работников. И все они стайкой носились за Талиной. Она была главарем этой банды, и все были в ужасе от их проделок. Няньки не успевали стаскивать детей с деревьев, с крыши, вытаскивать из поилок для лошадей и из кастрюль на кухне. Турин сердился, Вилда кричала на них на весь дом, Алаина же могла уводить их ненадолго почитать, и они на время затихали. Корну просто нравились все проделки обожаемой дочери, и он абсолютно ничего не запрещал. Она напоминала ему себя, и он не мог ее наказывать. Единственного человека, которого слушалась эта банда - был Интар. Только он мог заставить их слезть с дерева, или по одному только его слову они шли умываться и ложиться спать. Он ничего не делал, просто говорил, и сестра слушалась его беспрекословно. Маленькая фурия трепетала перед братом, который был лишь ненамного старше ее и ради того, чтобы он разрешил ей посидеть около него, она могла целый день вести себя хорошо.

Однажды Корн поймал себя на том, что спросил совета у своего восьмилетнего сына. Когда до него дошел смысл происшедшего, он призадумался. А тут еще Турин смущенно признался, что Интар несколько раз давал ему мимоходом советы, которые, как оказывалось, были нелишни, касалось ли это постройки дома и выбора места для разгрузки дров. На что Вилда фыркнула и заявила, что все слуги в доме и работники со своими проблемами уже давно шли к Интару. К нему обращались, когда надо было решить какие-то дела по поместью, а хозяев не было. Он не был вечно занят, как сама Вилда, не был излишне суров, как Турин и не пропадал целыми днями на пастбище, как Корн. Только Алаина могла сравниться со своим сыном, но и она часто пропадала с мужем. А Интар, казалось, был везде, и при этом он никогда не спешил и не торопился. Просто он чувствовал, что где-то нужен и появлялся именно в нужный момент. Он не растерялся и до прихода матери правильно обработал руку девушки, которую она обварила кипятком, он рассудил спорящих работников, когда у них чуть было дело не дошло до драки. Куда поставить бочку с водой, где убраться или когда подавать на стол, что подарить своей невесте или как назвать малыша, что приготовить к празднику и чем украсить дом. Ну и успокоить свою сестру, что ценилось едва ли не больше, чем все остальное.

Корн с Алаиной с удивлением взирали на своего сына. Он вроде был обычным ребенком. Любил гулять с отцом. Рано научившись сидеть верхом, он вместе с ним объезжал их, обучал и водил купать. Любил посидеть рядом с матерью, прижавшись к ней и слушать ее рассказы. Но в то же время он везде таскал за собой книгу и постоянно читал. Корн рано начал учить его владеть мечом, а Интару это было неинтересно, потому что все премудрости боя давались ему легко. Он не мог понять, для чего надо изнурять себя тренировками и предпочитал уйти с книгой.

Как будто впервые родители заметили, что их сын никогда не плакал, даже от боли, если падал. Да он и не падал, удивлялись они. Он всегда твердо стоял на ногах. Он был тих и спокоен, но не заметить его было нельзя. Даже когда его не было рядом, родители ощущали его присутствие, он был правой рукой, как отца, так и матери, хотя это и невозможно было представить.

Впервые задумавшись о Интаре, всмотревшись в не по годам серьезное лицо сына Корн пришел к поразительному выводу, что сын похож на его отца Эмдара, у них схожи не только имена, но и лица, походка. Даже манера говорить у Интара была такая же. Хотя у короля Эмдара это был голос повелителя, у мальчика же это был голос уверенного в себе человека.

Корн поделился своими наблюдениями с женой, и им стало не по себе.

– Отец рассказывал, как воспитывали его, как внушали, каким должен быть король - жестким правителем, думающим о благе государства, а уж потом о людях. Не будет ли Интар таким же? Люди слушаются Интара, и моего отца все слушались. Но он был королем. Я думал, это приходит с властью. А тут… - Корн пожал плечами.

– Тебе надо рассказать ему о своем отце. Возможно, ему стоит открыть правду.

– Нет, а вдруг он захочет власти. Вдруг он будет таким, как мой отец.

– Но он будет простым фермером.

– Сарл не обнародовал мой отказ, а Королевского Совета нет, чтобы его утвердить, - тихо сказал Корн.

Впервые за девять лет они говорили о троне. Корн взглянул на жену, она чуть не плакала.

– Это значит… - прошептала она.

– …что если у Сарла не будет наследников, наш сын когда-нибудь может стать королем, - закончил за нее Корн.

Она потрясенно замолчали. Потом Корн обнял жену и поцеловал.

– Все может измениться. Но я обязательно поговорю с Интаром. Но годика через два, пусть подрастет.

– Мне кажется, что он уже сейчас старше нас, - покачала головой Алаина.

Поговорить с сыном Корн не успел.

Однажды они с Турином, после обычных дел в городе, сидели в таверне. Внезапно Корн почувствовал спиной взгляд. Резко обернулся, рука машинально выхватила кинжал и приставила к груди стоявшего позади человека.

– Ты не уйдешь отсюда живым, Багис!
– твердо произнес Корн.

– Я не работаю на твоего брата, Орни. Так вроде тебя зовут? Пойдем быстрей, может успеем.

– Быстро, Турин, - обернулся к напарнику Корн.

Он поверил Багису сразу и безоговорочно. И сразу понял, что случилось что-то ужасное.

Втроем они вскочили на лошадей, и Корн обратил внимание, что лошадь Багиса была уставшей. Не долго думая, он кинул мешочек денег трактирному слуге и выбрал из столпившихся лошадей самую лучшую.

– Отдашь хозяину, здесь больше, чем достаточно.

И они кинулись к выходу из города. Не было произнесено ни слова, Турин, почувствовав тревогу, тоже молчал. На дороге, ведущей к их поместью, еще вдали они увидали облако пыли, приближавшееся к ним.