–  Не знаю, - сказала Чага.
– Может быть, и хищника…

Они положили зверей в пышно разросшемся желто-зеленом кустарнике и спрятались сами.

–  Слушай, Чага, - прямо спросил Влад, - ты кого больше боишься: металла или людей?

–  Тебя, - бросила Чага, не оборачиваясь.

Влад неуверенно хихикнул. Вот уже и первые проблески юмора пробиваются. Так, глядишь, скоро и анекдоты начнем друг другу рассказывать: «Сидят в горящей роще два изгнанника. Вот один и говорит другому… то есть другой…»

Продолжения анекдота Влад придумать не смог, да и не успел бы. Глухо грянули копыта, воздух вспороли визжащие, как металл, крики, и ложбинка ожила. Мимо них огромными прыжками пролетело поджарое и, несомненно, хищное существо, похожее на гепарда с волчьей мордой, нагоняемое храпящим, роняющим пену зверем. Сламывающиеся в суставах мощные ноги метались, как рычаги, в каждом копыте - смерть.

Пятнистый хищник шарахнулся, уворачиваясь, и в этот миг на спину ему с маху бросился всадник. Мужчина. Они покатились, путаясь в редкой высокой траве, взметнулись жилистые пятнистые лапы с жутко растопыренными когтями, и пронзительный крик боли (не поймешь, звериный или человеческий) ошеломил Влада. Чага, бледная, с искаженным лицом, раскинув руки, зажимала храпы обоим залегшим животным и торопливо шептала какие-то шепелявые звериные слова, видимо, упрашивая Седого и Рыжую не подавать голоса, не затрубить в ответ.

Вопль оборвался, трава шевельнулась в последний раз, и из нее поднялся победитель в разорванной куртке. Лоб у него был рассечен, улыбающееся лицо заливала кровь. Он нагнулся и рывком вскинул на плечи пятнистую тушу с длинными болтающимися лапами. Всхрапывая и косясь на убитого хищника, возвращался взбудораженный кровью зверь.

Охотник перекинул тушу между горбом и мощной шеей животного и вскочил в седло. У выхода из ложбинки маячили еще два всадника. Весело оскалившись, они смотрели на приближающегося к ним удачливого наездника.

–  Хвостом задел?
– спросил один, указывая на рассеченный лоб, и все трое расхохотались нарочито громко, чтобы вся степь слышала, как им весело.

Скрылись. Чага отпустила морды зверей и обессиленно привалились спиной к горбу Седого.

–  Не понимаю, - раздраженно проговорил Влад.
– Почему мы прячемся? Мы же не изгнанники - мы семейство!

–  Седой… - стонуще произнесла Чага, как-то судорожно оглаживая жесткую шерсть на хребте зверя.

–  Не понимаю, - повторил Влад.
– При чем здесь Седой?

Она подняла на него прозрачно-серые, полные муки глаза.

–  Это очень редкий зверь, - сказала она.
– Такие есть только на севере.

–  Ну и что?

–  Из-за него уже убили шестерых. Почти все семейство Калбы. Стрый убил из-за него четырех мужчин…

Влад невольно откашлялся.

–  А теперь, значит, из-за него поубивают нас?
– спросил он.
– Так, что ли?

Чага молчала.

–  Да сталь вас всех порази!
– взорвался Влад.
– Вам что, металла не хватает? Еще и сами друг другу глотки рвете?

Чага все еще перебирала густую шерсть Седого. Лицо - несчастное.

–  Раньше так не было, - тихо, как бы оправдываясь, проговорила она.
– А теперь все думают: последние годы живем…

–  Послушай, - сказал Влад.
– Но если он так опасен, давай выменяем его на другого зверя. Или просто отдадим…

Чага вздохнула и поднялась.

–  Не могу, - сдавленно вымолвила она.

–  Почему?

–  Хороший зверь, - пряча глаза, сказала она.
– Ни у кого здесь такого нет…

А к вечеру, словно желая запугать Влада окончательно, достала из седельных сумок кистени и принялась упражняться. Высунувшись из наполовину вырытого окопчика, он с невольным уважением следил, как ходят в воздухе гудящие камни. Надо бы взять у нее пару уроков. Спиной к спине с четырьмя кистенями - и ни один кочевник не подступится, ни пешком, ни на звере. Да к ней и к одной не больно-то подойдешь…

Влад бросил лопатку, которая, кстати, и впрямь была лопаткой какого-то крупного животного, скорее всего того же зверя, и вылез из ямы. В самом деле, если так опасно, то пусть хотя бы приемы покажет…

–  Чага!

Она обернулась, и ее глаза внезапно вспыхнули надеждой и радостью.

–  Отними!
– крикнула она, и камни запели, замелькали.

Влад неуверенно шагнул навстречу, но тут Чага сбросила с ладони несколько витков ремня, камень метнулся в лицо и, не долетев какого-нибудь дюйма, толкнул воздухом. Хорошо хоть заслониться не успел - перелом кисти был бы обеспечен…

–  С ума сошла!
– сердито сказал Влад, отступая.
– Давай теперь я попробую!..

Чага резко опустила руки, камни с глухим стуком упали на землю. Новый приступ ненависти? Ну так и есть…

–  Никогда так больше не говори, - процедила Чага. Глаза - как из металла отштампованы. Сталь разящая. Отвернулась, взмахнула руками, и камни снова заходили, завывая, по резко меняющимся траекториям.

Выругавшись вполголоса, Влад возвратился в окопчик, поднял костяную лопатку и продолжил земляные работы. То не говори, это не говори… Да что ж она, дура, не понимает, что в четыре руки отмахаться легче?.. Или кистени - это чисто женское оружие? Хм, а это, между прочим, идея…