– Ладно, тогда.
– Дед с сомнением поглядел на Матвея - Матюха, верхом-то сумеешь?

– Могу, вообще-то, но не очень… - Матвей с опаской покосился на коней.

– Научишься.
– Отрубил дед.
– По коням!

Всего минут через пять неспешной рыси след привел к поляне, на которой сгрудились десятка полтора запряженных саней и конский табунок голов в двадцать. Сани были завалены оружием, доспехами, одеждой, седельными сумками и прочим имуществом раненых дружинников и их охраны. На одних санях лежали два трупа, видимо, те самые раненые, которые умерли в пути. А на соседних - еще один покойник, похоже, скончавшийся совсем недавно. Еще двоих лесовиков не было, но от поляны в глубь леса уходил свежий санный след.

– Смылись, будем догонять! Галопом! Вперед!
– Скомандовал дед.

Снегу в лесу было лошадям почти по брюхо и они шли тяжелыми короткими прыжками. Мишкин конь оказался сильным и совсем свежим, да и всадник был не тяжел, поэтому Мишка, сам того не ожидая, возглавил погоню. Следом гнал своего коня дед, а Матвей сразу же стал отставать, наездником он оказался, и правда, скверным. Гнать, так гнать! Мишка, уворачиваясь от нависающих ветвей, пригнулся к конской шее и все подгонял и подгонял жеребца, временами срезая петляющий между кустов и деревьев санный след.

Наконец впереди показались сани с беглецами. Один, стоя в санях во весь рост нещадно нахлестывал лошадь левой рукой, вместо правого запястья и него была замотанная тряпками культя. Второй лесовик, с перевязанной головой, лежал неподвижно. Мишка приблизился, почти вплотную, и выстрелил в спину возницы, тот выгнулся и упал назад, прямо на лежащего односельчанина.

Еще несколько скачков и конь поравнялся с санями. Мишка уже начал прикидывать: спрыгнуть ему в сани, попытаться схватить лошадь под уздцы или просто дождаться, пока никем не понукаемая скотина остановится сама, как вдруг второй лесовик поднялся во весь рост и взмахнул кистенем. Удар пришелся коню между глаз, ноги у жеребца подогнулись, Мишка вылетел из седла и головой вперед ухнул в снег, не долетев, слава Богу, всего с полметра до ствола здоровенной сосны.

Глубокий снежный покров смягчил падение, Мишка протерев глаза только и успел заметить, как мелькнул между деревьями круп дедова коня. Оглянулся назад, Матвея не было, пошарил в снегу, нашел самострел. Матвей так и не появился. Пришлось идти назад. Коня Мишка нашел за вторым поворотом. Зацепившись поводьями за кусты, он понуро стоял, опустив голову, седло было пусто.

"Так, куда едем? Искать Матвея? Снег глубокий, сильно расшибиться он не мог, след четкий, выберется назад пешком. Едем за дедом".

Дед и сани с лесовиками обнаружились довольно быстро. Мишка, после всего увиденного сегодня, думал, что его уже не проймешь ничем, но то, что открылось его глазам… Никем не управляемая лошадь умудрилась завязнуть вместе с санями в кустах и теперь дергалась, пытаясь убежать от того, что творилось позади нее. В санях лежали даже не изуродованные трупы, а какое-то кровавое месиво, а дед, выкрикивая рыдающим голосом что-то неразборчивое продолжал истерично полосовать мечом то, что несколько минут назад было человеческими телами. Снег, кусты, круп лошади и сам дед были густо заляпаны красным, во все стороны летели кровавые ошметки и куски дерева от саней, а дед все рубил и рубил.

"Да, сэр, солдатская истерика - это вам не битье тарелок на кухне, близко лучше не подходить".

– Деда! Деда!!! С ума сошел, старый. Сотник Корней!!! Блин, да угомонись ты! Корзень!!! Мать твою!!!

– А? Мих… Михайла… Внучок…

Дед уронил за спину, занесенный для очередного удара меч, и осел в пропитанный кровью снег.

– А я думал… Мишень… ка…

Мишка отвернулся, смотреть на дедовы слезы, почему-то, показалось страшнее, чем на то, что дед натворил с лесовиками.

Матвея нашли на полдороге к поляне с разбойничьим обозом. Пацан пошатываясь брел, зажимая одной рукой распоротую, чуть ли не до самого уха, щеку, другой рукой держа волочащийся по снегу самострел.

– На ветку напоролся. Но смотри, Михайла: молодец оружия не бросил.
– Одобрительно произнес дед.
– Правильно мы, все-таки ребят к себе взяли. Подсади его в седло, сам не залезет.

– Деда, сани и лошадей на поляне оставим или к дороге сведем?

– Лошадей надо к дороге, до темноты не уедем, наверно. Не дай Бог волки заявятся, на кровь-то. Ты вот что: выкини покойников, и на их санях дровишек подвези, костер запалить надо.
– Дед длинно вздохнул и ссутулился в седле.
– А мы с Мотей поедем, устал я что-то.

"Ничего удивительного. Почти любой дедов ровесник из ХХ века загнулся бы и от половины его сегодняшних приключений. Странно, что у меня-то крыша не поехала… Но как он Славомира… И где здесь логика? С одной стороны заявляет, что Крест Животворящий сильнее волхования, а с другой - казнит, за пролитие родственной крови, по языческим обычаям. Вот и думай… Хотя, сказано же: "Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой". Славомир с нами по языческим обычаям разобраться желал, в соответствии с ними же и получил.