– Понял, руки развяжи.
– Волхв снова отвернулся от Мишки, подставляя связанные за спиной руки.

– Нет, - Мишка распрямился и сделал шажок назад. Нападения он не боялся, но чувствовал себя на костылях неуверенно, а того, на что способен волхв, даже связанный, представлял себе плохо.
– Пока на мои вопросы не ответишь, не развяжу.

– Дурак!
– Пробурчал пленник, все еще лежа спиной к Мишке.
– Я ни рук не ног не чую, как пойду?

– А никак. Не станешь отвечать или соврешь, оставлю тебя здесь, а весть сам найду как передать.

– Спрашивай.
– Волхв снова повернулся лицом к собеседнику.

– Заклятье на Татьяну накладывал?

– Тебе-то что?

Мишка немного выждал, но продолжения не последовало, тогда он сделал вид, что поворачивается к двери пригрозил:

– Или отвечаешь, или я ухожу.

Угроза не подействовала, волхв молчал, пришлось действительно развернуться и шагнуть к двери, только тогда за спиной прозвучало:

– Накладывал… чрево затворял.

– Почему не сразу подействовало?
– Быстро спросил Мишка.

– Случается… иногда… - Пленник попытался пожать плечами, но из-за неудобной позы и веревок получилось лишь склонить голову к левому плечу.

– А не потому ли, что ей о твоем заклятье рассказали только после того, как она уже близнецов родила?

Мишка впился глазами в лицо волхва, чтобы уловить хоть какую-то мимику, даже свечу поднял повыше, но связанный мужик сохранял философское спокойствие:

– На все воля богов.

– Врешь!
– Мишка понял, что почти выкрикнул это свое "врешь" и понизил голос.
– Пока человек о проклятье не узнает, оно на него не действует. Так?

– …

– Так или нет?

– …

– Ну, как хочешь, я ухожу.

– Так.
– Признание явно далось волхву с трудом, деланное спокойствие пропало, на лице проступило выражение жгучей ненависти.

– Когда ей черную весть передали? Ну!

– Не понукай, не запряг.
– Огрызнулся пленник, но было заметно, что это он так - для удовлетворения самолюбия, расскажет же правду.
– Как узнал, что у нее младенец в моровое поветрие помер, так и велел ей передать, что детей у нее больше не будет… живых.

– Понятно. Повернись, веревки перережу.

Мишка перехватил стягивающие волхва веревки кинжалом и снова попятился к двери. Как выяснилось, боялся он зря - волхв действительно не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Неизвестно сколько времени его держали связанным, может быть, с самого захвата городища. Тогда дело могло кончиться скверно. Но нет, вязать пленных ратнинцы умели, волхв ругнулся сквозь зубы и попытался растереть руки. Получалось плохо, и Мишка решил немного успокоить волхва:

– Не спеши, время есть.

– Кто она тебе?
– Поинтересовался волхв.

– Татьяна? Тетка.

– Что ж не спрашиваешь, как заклятье снять?
– Пленник, видимо окончательно поверив в близкое спасение, разговорился.

– Сам знаю.

– Ну уж… - Удивление было искренним, волхв даже даже перестал растирать затекшие руки.

– Все просто.
– Спокойно объяснил Мишка.
– Сделаю куклу, проткну ей иглой живот, потом на глазах у Татьяны эту иглу выну, а куклу сожгу. Какие при этом слова нужно говорить, тоже знаю. Ничего сложного.

– Нинея научила?

– Сам - не дурак.

Волхв пожал плечами и снова принялся восстанавливать кровообращение в руках. Некоторое время тишину в сарае нарушало только его сопение, потом волх, словно спохватившись, спросил:

– Что со Славомиром, знаешь?

– Убит.

– А те, кто с ним уходил?

– Тоже.

– Точно знаешь?
– Волхв вперился в Мишку недоверчивым взглядом. Только слышал или сам видел?

– Сам трупы видел. А Славомира без лица и языка, в лесу оставили, с подрезанными жилами.

– За что?
– Волхв снова замер без движения, ожидая ответ на свой вопрос.

– Он внуков своих убить пытался - сыновей Татьяны. Оба ранены, но жить будут. В том бою всех трех сыновей Славомира убили, получается, что он близких родственников между собой стравил - дядьев с племянниками. Потому с ним так и поступили.

– Совсем сдурел старый… - Пробормотал волхв себе под нос, но Мишка услышал.

– Тебе видней - сдурел, так сдурел. Весть запомнил?

– Грек Илларион, полк воинов-монахов.