Шрифт:
Вера.
Здравствуйте, Олег Николаевич. Как всегда, вы не ошиблись.
Олег Николаевич.
Заметьте, я вас с Никой никогда не путаю. Даже ваша мама иногда ошибается, а я нет.
Он вдруг неожиданно сильно ударяет по клавишам. Рояль издает чистый звук.
Олег Николаевич.
Слышите, какой звук. Звук не материален, звук – это божественное.
Олег Николаевич закрывает глаза, звучит музыка.
Эпизод 25.
Комната Румянцевых. Вечер.
В коридоре Вера нащупывает ключ и открывает дверь комнаты. Выдвигает ящик комода, кладет в карман шинели ножницы. Один из стульев Вера выносит в коридор. Подумав, берет второй стул. Слышится музыка рояля.
Эпизод 26.
Кабинет Соболева. Вечер.
Соболев говорит по телефону.
Соболев.
...А я не понимаю! Я не понимаю, зачем приказывать курсанткам отрезать косы!
И как это повлияет на операцию! Не понимаю, товарищ майор.
У нас военная разведка, а не мадридский двор с его тайнами...
(Пауза. Понизив голос). Это понятно. Слушаюсь, товарищ майор... Так точно. Все понял.
В сердцах швыряет трубку на рычажки.
Эпизод 27.
Квартира Иваницкого. Поздний вечер.
Соболев отворяет дверь в кабинет писателя. Он слегка пьян.
Иваницкий сидит за пишущей машинкой.
При виде племянника суетится, прячет исписанные на машинке листы.
Соболев замечает это.
Соболев.
Конспиратор, мать твою... Слушай, дядя Жора, мне это надоело.
Ты играешь с органами в какую-то игру, втянул меня, корчишь важный вид...
Я вам не мальчик! Я боевой офицер! У меня награды.
Что мне говорить подчиненным? Куда мы готовим этих девок? В ставку Гитлера?
Почему такая дурацкая конспирация? Приказано отрезать косу. Зачем?!
Иваницкий.
(очень тихо, показывая на своей шее).
Затем, чтобы легче было повесить. И разглядеть рубец от веревки. Вот здесь.
Соболев.
Что ты сказал?
Иваницкий.
Правды хочешь? Получай. Но только пеняй на себя.
Соболев.
Что ты мелешь, дядюшка? Кто их собирается вешать? Уж не ты ли?
Иваницкий.
Я, я.
Соболев.
Кончай свои шуточки.
Иваницкий.
Ты действительно хочешь знать?
Соболев.
(уже неуверенно).
Хочу, конечно.
Иваницкий.
То, что я тебе скажу, племянничек, составляет не просто государственную тайну. Это вечная государственная тайна. Она никогда не будет раскрыта, а те, кто владеют ею, подвергают себя величайшей опасности. Но тебе как родственнику скажу. Девушку повесят. Казнят.
Соболев.
Кто?
Иваницкий.
Немцы, конечно. Она будет направлена в тыл, в только что оставленную деревню, там ее схватят, староста Чалый постарается... Потом публично казнят за диверсию.
Соболев.
Но зачем это нам?
Иваницкий.
Вот в том-то и вопрос! Ради победы. Ради нашего общего дела.
На следующий день мы выбьем немцев из деревни и увидим ее.
Героиню. В петле. Я напишу об этом, народ узнает. И месть, месть, месть!
Соболев.
Ты знаешь, я никогда не любил инсценировок.
Иваницкий.
Это не инсценировка. Не согласен. Это обеспечение исторической достоверности. Ты сейчас готовишь то, о чем потом будут слагать песни, рассказывать легенды, писать книги. Я и буду их писать. Врать нельзя. Главное – историческая достоверность. И если хочешь знать, это все придумал я! Я, а не Лежава. У него не хватило бы на это воображения.
Соболев.
Не надо так об органах...