– Я не рассказывал, что учусь управлять предметами?
– спросил Грошиков самодовольно.

– Нет.

– Пока, конечно, мелкими. Клочками бумажки, куриными перьями. Надо сказать перу: «Послушайся меня! Дай мне познать тебя!» Если повторять это достаточно часто и отдавать этому всю душу, предмет послушается.

– И кто вас учит разговаривать с предметами?
– с подозрением спросила Улита.

– Наш гуру!
– произнес Грошиков с гордостью.
– Я рассказал ему, что у меня новая девушка. Он тебя в целом одобрил. Просил, чтобы ты пришла. Он передаст тебе свою нежность и свое одобрение.

Ведьма поперхнулась.

– А без нежности и одобрения нельзя?
– спросила Улита.

Она проходила курс общения с сектантами. Им можно иногда вежливо поподдакивать, но вот ходить с ними никуда не надо.

– Нет. Моя душа для него - открытая книга. Он должен знать всех, с кем я общаюсь, или контакт не будет полным. Ты пойдешь со мной?
– Голос Грошикова стал настойчивым.

– Уже вечер, - сказала Улита.

– Мой гуру не спит. Ни днем, ни вечером, ни ночью.

– А я вот сплю!
– сказала Улита зевая.

Грошиковский гуру ее абсолютно не интересовал. Слишком много всевозможных «гурей» приходило к ней на неделе продлевать арендный договор. Да что там многие? Все приходили. Быть гуру без лицензии мрака так же стремно, как держать на рынке ларек без нужных разрешений и бумажек. В пять минут проторгуешься. Уж кому-кому, а альтернативщикам это хорошо известно. Грошиков страдальчески задумался.

– Не хочешь идти? Не надо! Тогда дай мне три капли своей крови!
– попросил он.

– Зачем?

– Гуру по крови скажет: подходишь ты мне или нет. Он провидец!
– заявил Грошиков.

– Подхожу ли я тебе? А ты-то мне сам подходишь?
– вспылила ведьма.

«Пастушок» молчал, только сопел. Улита решила смилостивиться.

– Ну так и быть!
– сказала она великодушно. Конечно, кровь - сильнейший магический рычаг, однако Улите пришло в голову, что ничего ужасного с ней случиться не может. Она и так уже со всеми потрохами принадлежит мраку. Странное безразличие охватило Улиту. Она позволила Грошикову приблизиться к ней с одноразовым шприцем («Подготовился, гад!» - подумала она мимолетно) и набрать у нее немного крови.

Она заметила, что, втыкая шприц, Грошиков побледнел. Улита мельком подумала, что бедняга, похоже, раньше не работал с кровью.

«Тоже мне, вампир начинающий нашелся!» - подумала она и велела:

– А ну-ка улыбнись!
– Зачем?

– Зубы, говорю, покажи!

Грошиков неумело оскалился. Улиту главным образом интересовали глазные. Не выдвинулись ли? Не увеличились ли в размерах? На оба вопроса ответ был: «нет». Улита успокоилась.

– Умница! Хороший мальчик! Кариеса нет!
– сказала она и похлопала Грошикова по щеке.

Набрав крови, «пастушок» быстро спрятал шприц. Затем, воркуя как голубь у мусорки, он медленно приблизился к Улите. Ведьма наблюдала за ним насмешливо и спокойно.

Грошикову стало неуютно.

– Эй, ты чего?

– Вырастать из человека страшно. Когда любишь, а потом видишь, что он ничтожен. Или что ты его не стоишь. Или что судьба развела вас, - задумчиво проговорила Улита, глядя куда-то сквозь него.

– И это хорошо?
– спросил Грошиков.

Улита встрепенулась, точно человек, внезапно осознавший, что он в комнате не один. Она поняла, что разговаривала сама с собой.

– Не люблю людей, которые спрашивают «и это хорошо?» В этом вопросе есть что-то провокаторское. Все разнюхать и остаться в стороне, - наждачным голосом произнесла ведьма.

Вконец озадаченный, Грошиков, видно, ре шил пойти ва-банк. Бочком, как краб, он приблизился к Улите и схватил ее за руку. Улита не стала вырываться, но посмотрела на руку Грошикова с интересом созерцательным и отчасти зоологическим, в духе: «И как, вы говорите, называется эта рыхлая медуза с пятью щупальцами?»

Все эти дни ведьме казалось, что заменить Эссиорха кем-то - пусть даже и Грошиковым - отличная идея, а теперь вдруг стало скучно и неинтересно. Все равно как наглотаться жидкости для мытья посуды и считать, что почистил зубы.

– Вы что, юноша, интересуетесь марионетками мрака?
– спросила она.

Вопрос встревожил Грошикова. Глазки под белесыми бровками заметались.

– Какими марионетками?
– спросил он, поспешно убирая руку.

Улите стало жаль его.

– Не обижайся! Разве ты не знаешь, что разум женщины фундаментален? Он стоит на прочном фундаменте гормонов… Ну да не грузись! Истерически говоря, я сегодня не в форме, - сказала она великодушно.

Грошиков еще раз моргнул. Он предпочитал иметь дело с чем-то более конкретным. Когда, сколько, почем и в какие сроки. Сейчас же понимал только, что его динамят. С другой стороны, крови он набрал. Даже, пожалуй, побольше, чем три капли.