– Ну и отлично, – говорит Самак. Собрал он жен братьев-мясников, невольниц, Сабера и Самлада, одел всех в чадры и сапожки и обратился к Лала:

– Веди нас всех к жене Армен-шаха! А если она спросит, кто это, скажи, что жены городских сановников. Мол, пришли, чтобы царицу о заступничестве перед шахом просить, чтобы он городу милость оказал.

– Так я и сделаю, – сказал Лала. Он взял в руки палку, чтобы разгонять народ по дороге во дворец, и повел своих спутников в женской одежде прямо к жене шаха Махсотун и шахской дочери Махане. Поклонился им и встал в стороне.

Жена шаха спросила:

– Кто эти женщины?

– О царица, это жены городской знати, они к тебе на поклон пришли, чтобы ты за них заступилась, – говорит Лала.

– Ладно, – согласилась жена шаха. Приказала она им сесть, а Самак сделал Лала знак: дескать, отошли невольниц, будто бы женщины хотят словечко царице сказать, да стесняются.

Вышли невольницы, остались в покое только жена шаха и дочка его. Тут Самак встал, чадру с головы сбросил, а за ним и Сабер с Самладом тоже. Жена и дочь шаха смотрят – мужики бородатые перед ними, испугались они. А Самак спрашивает:

– Лала, а где же Тирак?

– В тронном зале он, вино пьет.

– Лала, пойди-ка подай Тираку чашу с питьем. А когда он выпьет, ты ему на ухо скажи: «Махане, шахская дочь, желает тебе что-то сказать, зовет тебя».

Тирак, услышав эти слова, сразу поднялся, и Лала привел его к тому месту, где стоял Самак с товарищами. Подошел он туда, они его связали и наземь бросили.

Потом Самак сказал:

– Теперь, Лала, пойди в тронный зал и скажи слугам: мол, идите себе выпейте вина, богатырь Тирак сказал, что отправляться на рассвете будем.

Пошел Лала, сказал так слугам, а те говорят:

– Видно, у Тирака свидание любовное.

Все вышли из дворца и занялись своими делами. А вина решили не пить: ведь если на рассвете ехать придется, нельзя пьяными быть.

Когда опустел шахский дворец, Самак-айяр сказал:

– Теперь, Лала, настало время идти к Хоршид-шаху с Махпари.

Лала повел Самака в ту комнату, где они были заперты. А Сабер и Самлад вместе с женами братьев остались охранять жену и дочь шаха.

Хоршид-шах при виде Самака испустил радостный крик, а Самак ему говорит:

– О шах, сейчас не время для криков и воплей!

Снял он оковы с рук и ног Махпари и шаха. Хоршид-шах возблагодарил его и восславил и вознес ему хвалы. Он сказал:

– Будь счастлив, о благородный муж, славный айяр, гордость богатырей! Что мне тебе сказать, что для тебя сделать? Как мне вознаградить тебя?! Ведь если я до конца дней своих буду тебя благодарить, все равно не смогу отплатить за твою доброту! Один бог может воздать тебе по заслугам!

Самак-айяр спросил:

– О шах, ты еще не был близок с Махпари?

– Нет, – ответил тот.

– Тогда соверши это прямо здесь, так надо, и не стыдись! А спаситель твой – Лала-Эмбар, это он привел меня сюда. Он вам посочувствовал и меня известил и сюда доставил, чтобы я вас от заточения спас. А без него я ничего и не знал бы.

И он рассказал Хоршид-шаху все от начала до конца.

Махпари поглядела на них и сказала:

– Братец, этот Лала очень похож на Лала-Селаха!

– О царевна, а он как раз хотел поступить на место Лала-Селаха, – сказал Самак.

– Вот и я того же желаю, – ответила Махпари.

Лала поклонился, и положили называть его Лала-Селахом.

Потом Самак сказал Лала-Селаху:

– Кликни жен братьев, чтобы они побыли у дверей, пока шах с Махпари соединится.

Вышел Самак, послал к ним жен братьев, чтобы те у дверей стояли, и Хоршид-шах воззвал к Махпари, заключил ее в объятия, протянул руку к печати ее и приподнял завесу желаний, погнал скакуна страсти на поле свершений, натянул лук радостей, вложил в него стрелу воссоединения и поразил цель Махпари, сорвав печать господню. Стрела попала в цель, и оба они от того удара обрели успокоение, а от того соития – радость и усладу. А жены двух братьев испросили у Лала-Селаха напитки, поднесли им и напоили их, как положено по обычаю.

Вошел к ним Самак, поздравил, велел омовение совершить, а потом они сели и стали беседовать, обо всем поговорили, пока не подоспела к ним помощь, а помощь эта была тьма ночная, которая опустилась на лик земной, чтобы завершить их дела. И вот ниспослала ночь миру темноту, предала грабежу имущество воинства дня, царь чернокожих воссел на трон, возложил на голову венец луны и призвал к себе звездное войско. Тогда Самак поднялся и сказал:

– Ну, Лала, надо нам уйти до того, как слуги вернутся.