Сейлем и Катур с войском отправились в поход. Раму сказал:

– По этой дороге ехать нельзя, здесь отряды неприятеля попадаются, неизвестно, что получится. Я вам другую дорогу покажу.

С этими словами он встал впереди войска и повел их. Так они двигались, пока не достигли какого-то пригорка. Огляделись вокруг, видят, а лагерь Мехран-везира вот он!

У Мехран-везира было с собой много вина. Как только они останавливались на привал, он поил воинов вином, так что, когда войско Газаль-малека подошло, они все мертвецки пьяными были и спали. Сейлем и Катур успокоились. А Мехран-везир приказал, чтобы войско окольным путем подошло, их лагерь окружило и предало всех мечу. Стали они всякого, кто им под руку попадал, либо убивать, либо в плен забирать. Мехран-везира тоже забрали, заковали, потом захватили все, что Мехран с собою вез, повернули уже назад, как вдруг подоспел Сиях-Гиль со своими воинами.

Предстало перед ними огромное войско, а посреди полков горстку пленных ведут. Послал Сиях-Гиль всадника выяснить, кто это. Подъехал воин поближе, видит, это войско Газаль-малека, а Мехран-везир в цепях и других пленников много. Вернулся он, рассказал Сиях-Гилю, что видел. Сиях-Гиль думает: «Откуда же они взялись? И что теперь сделать можно – их вон как много, а нас мало. Но придется все же сплотиться потеснее, спина к спине, чтобы нас порознь не перебили, да послать кого-нибудь к Хоршид-шаху, известить его, что случилось, пусть нам помощь вышлет».

Потом эти четыре тысячи воинов двинулись наперерез войску Газаль-малека, грозный клич боевой испустили, к сражению приступили. Те, как увидели, что супротивников мало, обрадовались, обратили против них мечи.

Пока они бились, гонец прискакал в лагерь Хоршид-шаха и все ему доложил. Стал царевич размышлять: «Как же это получилось? Откуда они узнали?», а потом обратился к Саму:

– Скорей собирайся, бери восемь тысяч всадников и отправляйся!

Сам поклонился и двинулся в путь. Когда Сам выступил, царевич приказал Шируйе, сыну Шир-афкана, выходить следом с восьмитысячным войском, а когда те отбыли, обратился к Фаррох-рузу:

– Не знаю, как велико вражеское войско? Надо мне на помощь идти или нет?

– Давайте я пойду, – сказал Фаррох-руз и тоже выступил с четырьмя тысячами воинов. Так и шли войска друг за другом.

А Сиях-Гиль со своими воинами тем временем дорогу войску Газаль-малека заступил, в битву вступил. Воины Газаль-малека стараются их разъединить, друг от друга отделить – не могут. Так ночь пролетела, и день миновал, почти одолели они воинов Хоршид-шаха, но тут подоспел Сам-пахлаван, а с ним восемь тысяч всадников. Испустили они боевой клич и бросились на врагов, били их, наземь валили, а там и Шируйе, сын Шир-афкана, подошел. Темная ночь настала, бойцы один другого разглядеть не могут. Тогда забили барабаны отбой, и войска разошлись.

Шируйе приказал, чтобы десять тысяч всадников дозором ходили. В полночь Фаррох-руз прибыл, стал богатырей спрашивать, как дела. Они ему все рассказали и стали следующего дня дожидаться.

А когда наступило утро, Фаррох-руз приказал ударить в военные барабаны и обе стороны приготовились к бою. Фаррох-руз сказал:

– Не время сейчас по всем правилам сражение вести! По его приказу вышли вперед лучники и все разом начали врагов обстреливать. Выпустил каждый по три стрелы – ив рядах неприятеля шесть тысяч людей и коней полегли. Потом оставшихся окружили и предали мечу, многих побили, а тех, кто бежать пытался, перехватили, назад воротили. Получилась тут неразбериха, ряды смешались, пока Сиях-Гиль не подоспел и Сейлема не захватил. Вообще-то Сейлем посильнее его был, но в этот раз растерялся и оплошал. Связал его Сиях-Гиль, они еще три тысячи пленных взяли, а часть людей по степи разбежалась.

Фаррох-руз приказал развязать Мехран-везира и подсчитать всю военную добычу. Потом сразу составил донесение Хоршид-шаху, описал, как они победили, как все вышло, помянул, сколько тысяч пленных взяли вместе с Катуром и Сейле-мом, и послал это письмо вперед, а сами они с войском следом двинулись.

Хоршид-шах письмо получил, обрадовался, написал ответ: «Никаких пленных ко мне не приводите, казните их, как сумеете».

Когда Фаррох-руз получил этот ответ, стал он вместе с Сиях-Гилем, Самом и Шируйе пленных крушить, пока не пришел черед Катура и Сейлема. Привели Катур-пахлавана, чтобы казни предать, а он говорит:

– Повремените малость, слово молвить желаю. А потом уж делайте со мной, что хотите.

– Говори, – разрешили ему.

Катур сказал:

– Мехран-везира казните, а то глядеть тошно, что он живой, а мы все убитые. Не кто другой, как он, мерзавец, всю эту смуту затеял, нас из Мачина сюда вызвал, эту злобу и вражду посеял. Ведь все, что с Хоршид-шахом случилось: и убийство айяров, и то, что подкрепление прислали, и то, что Хоршид-шаха с нами сражаться отправили, и то, что столько народу с обеих сторон полегло, – все это Мехран проклятый подстроил. А теперь он Фагфура оставил и нас известил, что выступает, чтобы мы всех перебили, а его связали да заковали – и вот что получилось!

Фаррох-руз сказал:

– О богатырь, что это ты говоришь? Такие речи подтверждения требуют.

– А ты сунь руку мне за голенище, – ответил Катур, – и достань письмо, которое прислано было.

Фаррох-руз приказал, чтобы письмо вытащили из сапога Катура и подали ему. То письмо было, где говорилось: «Я веду отряд, в таком-то месте я их задержу, ты присылай свое войско, всех перебей, а меня вели в плен взять, и добро все пускай забирают. А если Хоршид-шах будет меня требовать, не отдавайте им меня, я сам все устрою». А еще там было про крепость Шахак, и убийство Магугара, пленение Катрана, и прочее. Прочел Фаррох-руз то письмо, закричал на Мехран-везира: